Николай Шмелев - Ночные голоса

А Москва им в ответ: «Вы, братцы, видно, совсем там охренели! Какой переворот? Прекратите слать всякую чепуху. Занимайтесь своим делом». Посол, конечно, после этого с Костей не разговаривает, резидент нос от него воротит, коллектив начинает потихоньку, осторожненько так, его сторониться… Ан, через две недели — и правда переворот! И совершил его действительно генерал Иди Амин — как вскоре стало известно всему миру, большой поклонник Гитлера, маньяк, убийца, мясник, заливший в конце концов кровью всю свою страну. И… И Костин закадычный друг.

Делать нечего — надо советскому послу ехать поздравлять эту образину, Иди Амина, с восшествием, так сказать, на престол. А генерал его, посла, не принимает! Передает только через своего адъютанта: видеть не желаю никого из коммунистов, они все мне враги. Не желаю — вот и весь сказ! Еще раз попробовали напроситься на встречу, другой раз попробовали — нет, никаких встреч, генерал твердо стоит на своем… А Москва волнуется, телеграмму за телеграммой шлет: как обстановка, какие намерения у генерала, на кого он будет в дальнейшем опираться — немедленно дайте ответ. А как ты его, этот ответ, дашь, если даже посла — и то дальше территории посольства не пускают никуда?

Довольно долго, надо сказать, просидело наше посольство в такой изоляции… И вдруг однажды — время было уже к вечеру — к воротам посольства подкатывает длинный черный лимузин под президентским флагом. Из него выскакивает уже знакомый нашим адъютант — и прямо к послу: президент Уганды генерал Иди Амин просит, дескать, господина Константина К. оказать честь, пожаловать к нему в правительственную резиденцию для частной беседы.

В посольстве, разумеется, поднимается суматоха: что делать, как реагировать? Ведь не посла — Костю зовут! Это как же следует понимать в свете коренных интересов Советского Союза? И пристало ли в данном случае — первом контакте с новым президентом — представлять нашу великую державу не послу, а десятому по значению советнику, да еще не посольства, а торгпредства? Эх, Москву бы спросить! А как ее спросишь — машина-то президентская вот она, у подъезда стоит, дожидается…

Наконец посол решает — езжай. Костя на всякий случай сгребает в сумку с полдюжины бутылок первоклассного шотландского виски и с шиком, с развевающимся по ветру президентским штандартом отбывает к Иди Амину во дворец… А уже ближе к полночи — разумеется, в стельку пьяный — возвращается обратно в посольство, где его весь вечер, не расходясь, ждут все наши тамошние высшие чины. Ну, слава те, Господи! Полегчало — утром наконец пошла первая долгожданная шифровка в Москву с разъяснениями, что здесь, в Уганде, происходит и чего в дальнейшем следует, видимо, ожидать.

А потом уже эти приватные Костины встречи с генералом приобрели характер чуть ли не системы. Установилась даже своеобразная процедура: Костя набивал сумку очередной полдюжиной виски, подавалась лучшая посольская машина, за руль садился сам резидент, который обязан был там, в президентском дворце ждать, хоть до ночи, пока Костя и Иди Амин друг другу не надоедят. А потом тот же резидент неизменно отвозил Костю домой, выполняя таким образом, не одну, а сразу три функции: водителя, охранника, чтобы, не дай Бог, с Костей чего-нибудь не случилось по дороге, а также собирателя первичной, самой, так сказать, горячей информации — пока еще Костя что-то соображал и что-то важное еще не забыл во хмелю. А то ведь, когда проспится, все забудет, сукин сын, мать его разэтак-разтак. О прямой-то записи беседы, естественно, и речи быть не могло. Ну а утром очередная подробная шифровка, как и положено, шла в Москву… Конечно, хорошо, что шифровка! Но ведь Костина шифровка — не посла, хоть и за подписью посла. А посла все не зовут и не зовут. Обидно, что там говорить…

И вот, наконец, было найдено радикальное решение проблемы. В один прекрасный день ничего не подозревающий, гордый своей столь ответственной в сложившихся обстоятельствах миссией Костя вызывается к послу. И там, вместо ставшего уже привычным задания выяснить у Иди Амина то-то и то-то, ему вдруг вручают депешу из Москвы, суть которой никаким кривотолкам не подлежит: это отзыв его, Кости, в Москву.

Как, за что, почему? Ничего не знаем, почему. В общем, собирайся, парень: Москве виднее, где ты сейчас нужен… Да мало того. В характеристике, посланной, как тогда полагалось, ему вслед, посол еще и записал: «Поведение не всегда поддается контролю. В последнее время был замечен в злоупотреблении спиртными напитками». А такая запись в официальной характеристике по тем временам означала если не стопроцентный, то близкий к тому «волчий билет». Во всяком случае, ни на что серьезное по службе Костя К. в своем министерстве с такой записью больше уже претендовать не мог.