Михаил Гиголашвили - Кока

Получив десять гульденов, исчез.

Блестящий чёрный джип с матовыми стёклами подплыл к бордюру. Из окошка пялился Баран.

– Салам!

– Алейкум-ассалам! – ответил Кока. – Слышь, безрукий сосед говорит, Лясика забрали менты! Увезли куда-то! Арест? Не знаешь?

– Да? Чего такого? Арест? Кнаст [88] От Knast – тюрьма, заключение (нем.). ? – повёл Баран бритой головой, оглядываясь осторожно, но цепко, как волк.

– Не знаю, наверно. Есть взять лекарство? Меня подламывает. У меня четыреста гульденов.

Баран при этой цифре шевельнул бровями.

– Кляр [89] От klar – ясно (нем.). , понял. Пока голяк. Надо за Виля заехать. Мус ман вартен [90] От muss man warten – надо подождать (нем.). , с Виля лучше ехать, а он пока занятой. К вечер дёрнем. На́, оклемайся пока! – И Баран незаметным движением передал Коке полгорошины. – Давай вечер стрелка забьём! У Большой канал, где я тебя прошлый раз высадил. Когда? Как Виля будет берайт [91] От bereit – готов (нем.). . Выходи каздый час! Не счас, так через час.

“Плавающая стрелка”, – понял Кока, соглашаясь:

– Договорились! Ровно каждый час буду выходить, по пятнадцать минут ждать.

– Ну, хоккей!

Баран резво развернулся и укатил, а Кока присел за стол, отстрогал от шарика немного на стол, предложил пришедшему с пивом Билли, но учитель отказался:

– Спасибо, я только курю.

Тогда Кока вдохнул добрую щепоть вместе с запахом влажного дерева.

Всякий стон в теле смолк. Сил прибавилось. Потянуло размяться, встать, идти, говорить…

– Ну, мне пора! До встречи! Если увидите Лясика, скажите, что Кока заходил!

– Обязательно! – осклабился учитель, приветственно поднимая здоровую руку с банкой пива.

Путь до психов Кока прошёл, даже не заметив. Тело стало упругим, сильным, ноги несли сами собой, сушняк сковал рот. Он яростно чесался на ходу, вспоминая, что Сатана называл эту чесотку “чухломой”. И даже какое-то чувство огорчения появилось у Коки оттого, что он больше не увидит Сатану. “Дзвели бичи! [92] Букв.: старый мальчик (груз.) – крепкий, опытный, способный на многое парень. Бандит! Абрек! Грабитель! Вот бы такого в кентах иметь! Да нет, вряд ли… Волки с овцами не дружат, они их стригут или едят, а мы – травоядные, как говорит Ёп…”

Недалеко от Большого канала присел отдохнуть возле арабского магазинчика, из которого остро пахло специями. Запах кориандра напомнил Коке, как однажды в Париже он “готовил” сациви…

У соседей была вечеринка, те, наслышанные о грузинской кухне и не раз пробовавшие стряпню мамы Этери, попросили Коку приготовить сациви (мать была на научной конференции в Алжире). Кока отнекивался – он никогда сам ничего не готовил. Но соседи пристали, настаивали, и он решил рискнуть, благо у матери была книга рецептов. Его привели в подвал, показали, где курица, плита, кастрюля, мясорубка, орехи в скорлупе, специи из арабского магазинчика. И присовокупили литровку бренди, чтобы не скучал.

Кока начал с чистки орехов: ломал их молотком, отчего скорлупа разлеталась во все стороны, перемежая работу рюмками бренди. Конец был запрограммирован – пока варилась курица, Кока успел напиться. Рассыпал специи, пытаясь их смешать. Испортил мясорубку – бедняга жалобно крякнула, когда в неё попала ореховая скорлупа. Переварил курицу – развалилась, когда он вытаскивал её из кастрюли. Пытаясь спасти курицу, задел кастрюлю – та гакнулась на пол, ошпарив ему ногу. Ополоумев от бренди и стыда, оставив пол в кусках курицы и лужах бульона, Кока вылез из подвала, весь обрызганный, и с позором удалился, проклиная всё на свете и в первую очередь столь любимое сациви и, главное, бренди, которого оказалось слишком много для его ослабевшего мозга: “Не могли лобио попросить сварить? Нет, сациви им подавай! Сациви только на Новый год можно есть! Не́чего! Бутыль бренди без дна… Бездна!..”

Это было уже второе постыдное распитие в Париже. Первое случилась, когда он, в состоянии глубокого безденежья, подрядился с какими-то поляками обновлять загородный дом. Поляки сказали ему, что делать много не надо: где скажем – покрась, где скажем – поднови…

И вот ключи от дома переданы, хозяева уехали в отпуск. Первый день прошёл трудно, Кока устал, еле ноги волочил, был на подхвате. На второй день только начали работу – приехал какой-то важный пан и забрал всех поляков на другой объект, а Коке бригадир на прощание велел выкрасить синей краской стену возле собачьего вольера, где томился ньюфаундленд.