Михаил Гиголашвили - Кока

– Садитесь. Ну что, надумали? – невозмутимо спросил Пётр Ильич.

– О чём вы? Я ничего не знаю.

– Вообще ничего? Ни про что? – удивился он.

Кока мотнул головой:

– Ничего не знаю. Ни про сумку Нукри, ни что в ней было. Ничего. Таблеток не покупал и не употребляю, можете кровь взять. Гашиш не курю. Выпивший был, спал на скамейке в саду, а что Нукри делал, не ведаю… А он что говорит? – вырвалось само собой.

Пётр Ильич слушал молча. Потом усмешливо-укоризненно сказал:

– Что он говорит, вам знать не надо. А вам самому не стыдно городить такую чепуху? Как же ваша прежняя версия, что вы покурили в садике, опьянели и сообща купили полкило гашиша? Вы что, уже забыли про неё? Так я напомню! – Он потряс листом.

– Да, у меня с головой плохо. Видения бывают. В Москву собирался, в больницу. Всё как в тумане. Вас едва вижу! – Для убедительности Кока пошарил в воздухе рукой, словно слепой.

Пётр Ильич отмахнулся:

– Ага, ёжик в тумане… Уже научили в камере, как в отказ идти? Смотрите, в такую камеру отправлю, что там вас совсем другому обучат! Не делайте из меня дурака! – Пристукнул кулаком по столу так, что зазвенела ложечка в стакане. – Никакой суд вам не поверит, что вы, невинный ангел, сидели в саду, а ваш подельник бегал и покупал – или продавал – наркотики, о которых вы понятия не имеете, хотя ещё позавчера очень даже имели и утверждали, что вас только гашиш и спасает, по первой версии! – Поднял папку и швырнул на стол так, что из неё вылетели листы. – И при задержании почему-то внятно не сказали, что сумка не ваша!

– Я при задержании вообще ничего не говорил. А если и кивнул, то из чувства ложной дружбы… – вспомнил Кока.

Пётр Ильич поморщился, не спеша очистил салфеткой перо, потыкал им в чернильницу.

– Я вижу, с вами каши не сваришь… Последний раз спрашиваю: у кого, где, за сколько приобрели наркотики? Где ваши блатхаты, ширальни, притоны? Барыги, продавцы? Судя по куску, вы купили гашиш не в розницу, а оптом, эту гадость прессуют между жерновами, чтоб удобнее было людей травить: круг – кило, полкруга – полкило… Но у вас есть ещё шанс улучшить свою судьбу! Не проморгайте его! Если дело в таком виде, как есть, уйдёт в суд, – то вам грозит бо-о-льшой срок, придётся присесть на много лет!

– Ничего не знаю. Приехал на курорт. Спал в садике. Мне нужен адвокат.

– Будет тебе адвокат – вот с такой елдой! А вместо Парижа – Гонолупа! – не удержался Пётр Ильич, угрожающе раздвинув руки. – Ну, говори! Этим скостишь пару лет!

– Обойдусь. Суд поверит, что я ни при чём, – твёрдо ответил Кока. – Где доказательства, что я что-то видел, покупал, трогал? Возьмите отпечатки пальцев! Да-да! И рук, и ног! И даже языка! – зло понесло его, но Пётр Ильич негромко приказал:

– Прекратить истерику! Она вам не поможет, как и ваши глупые отговорки! И как только не стыдно всё на друга валить! Перед Нукрей не совестно?

– Правда стыдной не бывает, – отбрехался Кока и решил переметнуться в другую ипостась. – Я больной человек, мне нужен врач, у меня тиннитус…

– Что такое? – насторожился Пётр Ильич. – Что-нибудь заразное?

– Нет. Постоянный шум в ушах.

– Да? И лечится? – вдруг заинтересовался Пётр Ильич. – У меня дочь жалуется, что у неё шум в ушах, иногда даже колокольчики звенят или вода льётся.

– Это от перенапряжения, стресса, от разных вещей, но лекарств нет. Может быть и от психики, и от физики.

Пётр Ильич хмыкнул, помешал ложечкой в стакане. Он словно чего-то ждал. И Кока решил, что пришло время. Жалобным голосом вкрадчиво проблеял:

– Может быть, мы сможем как-нибудь договориться?

Следователь удивлённо поднял брови.

– Мы? Договориться? В каком смысле? Вы хотите предложить мне взятку, как в кино, – сто баранов и холодильник “Розенлев”?

– У нас баранов нет… Бараны тут, в горах, – обидчиво вырвалось у Коки.

Пётр Ильич недобро пожевал губами:

– Тут, значит, бараны, а у вас там ангелы! И вы – самые умные! Ну, раз так, то судить вас будем показательно, с прессой и фото, чтоб другим неповадно было!

Он поискал что-то в бумагах, переложил их из одной папки в другую, отпил глоток чая, спросил между прочим:

– И что вы можете предложить?

– Квартиру продам.

– Да? Прямо с больной бабушкой? – развеселился Пётр Ильич (очевидно, вспомнив слова Коки о том, что обыска в тбилисской квартире делать нельзя, не то бабушка от инфаркта умрёт). – Знаем эти сказки! Нет, мы не сможем договориться! – перешёл он на официальный тон. – А квартира вам понадобится, когда вы лет эдак через семь-восемь из зоны вернётесь. Если, конечно, вернётесь живым и здоровым, а не в инвалидной колясочке! – зловеще уточнил, поблёскивая очками.