Михаил Гиголашвили - Кока

– Как кило? – испугался Кока.

– А сколько? За сто грамм тащиться вам? Сейчас осень, урожай, самый сезон, дури у всех много, мацанки полно. Долларов по пятьсот, кумекаю, можно кило взять.

Нукри, побледнев, уточнил:

– На пять тысяч баксов десять кило выходит.

Сатана кивнул:

– Ну. Поделим пополам, пять кило мне, пять – вам. Всё по понятиям, орера: мои накол и бабки, ваши риски. А как вы хотели? – И одним глотком опрокинул в рот полстакана чачи.

Они сидели пришибленные. Десять кило! Это как десять киловых пачек сахара, целый чемодан – и пожизненно… или расстрел…

Сатана внимательно следил за ними.

– Что, мандражите? Ну, не берите десять, возьмите пять, бабки обратно привезёте. Смотрите сами по ходу дела! А меня всегда здесь найдёте. Если меня нет, спросите у Бабуны, что в аптеку почапал, он тут в охране пашет.

– Телефона у них в Пятигорске нет, чтобы позвонить? Может, их там и нет совсем? Уехали куда-нибудь? – попытался уцепиться за соломинку Кока, но Сатана сурово отрезал:

– Какой на хрен телефон? Это где-то под Пятигорском, там телефонов нету. Да куда они денутся? Крестьяне, глехи [163] Крестьяне (груз.). ! Они, как ты, по парижам не шныряют, на жопе сидят и в своём дерьме копаются!

Вот ещё новость – село под Пятигорском! Этого не хватало!

– Можно посмотреть? – С полувопросом Нукри взял клочок, развернул, Кока тоже заглянул: “Село Золотушка, ул. Тихая, 6, Абахов Билал”. Ну и накол! И название какое странное!

– Золотуха, ха-ха-ха! – развеселился Сатана. – Да, Аслан говорил, что живёт в каком-то золоте… А Билал – отец Аслана, он главный комбайнёр.

– А что за народ живёт в этом селе? – опять спросил Нукри.

Сатана завертел клок:

– Кто его знает? Разный. Казаки, может. Этот Аслан – кабардинец. Но мы с ним крепко кентовались, он меня не посмеет подставить! Знает, что на перо посажу за кидняк или подкидон! Весь жбан ему расквашу, спецом в зону поеду и повешу его за яйца на свиданке! Могу дать телефон одного кента в Пятигорске. Рыба кликуха. Со мной чалился. Он вам объяснит, как лучше всего до этой Золотухи доканать (а Кока, не к месту вспомнив, что золотуха – это какая-то заразная болезнь, переспросил тихо у Нукри и получил утвердительный кивок: “И плохая”).

Сатана, покопавшись в куртке, вынул записную книжку, потряс ею:

– Тут, тут всё у меня в кулаке! – опрокинул очередные полстакана чачи и громко запел по-русски, не обращая внимания на укоризненные взгляды соседних столов: – Здэс жило сапожник Шио, сапаги шило, вино пило, патом умэрло, вай-вай!

После пения он продиктовал телефон Рыбы (Кока записал на клочке с адресом) и стал высматривать, что творится за его столом, где оставшийся в одиночестве бритый тип спал, привалившись к стене и накинув капюшон по глаза.

– Эй, Джибго! Спит? Или того?..

Сатана поправил за поясом пистолет и шаткой походкой, натыкаясь на стулья, отправился к спящему Джибго. Убедившись, что тот жив, вернулся за столик.

– Если смогу, сам в эту Золотушку маляву зашлю, что вы едете. Твою кликуху знаю – Мазало. А твоё как погоняло? – уставился он на Нукри.

Тот, не думая, ответил:

– Доктор. Доктор моя кликуха.

– Он правда доктор. Хирург, – вставил Кока (Нукри взглядом попросил не продолжать).

Сатана ухмыльнулся:

– Хирург? Это который режет? А скажи мне, Доктор, вот пацаны на зоне сцепились: одни говорят, если мертвяка разделать надо, то тело по суставам топором рубить легче всего, а другие говорили, что лучше всего болгаркой резать…

– Можно сначала нарубить, а потом покрошить пилой на куски, перемешать их и рассовать по разным ямам. Никакой паталогоанатом не соберёт! – серьёзно ответил Нукри. – Дело нетрудное.

Сатана остолбенело смотрел на Нукри, даже клок перестал крутить.

– Тебе б цены не было на зоне! Доктар, доктар Айбалит, у мэниа яйца́ балит! – спел он на прощание, уходя, качая головой и усмехаясь. – Нарубить, а потом разрезать! Лац-луц – готово! Ну, гранд мерсис вам заранее! Гульнём на Новый год!

Деньги остались на столе. Нукри к ним не прикоснулся.

– Твой дружок, твой накол, ты и бери!

А Кока, сгребая конверт с деньгами, подумал с горечью, что опять на него чужие деньги вешаются, да ещё чьи – Сатаны!

Ехали из пивбара молча. Уже во дворе, остановив машину, Нукри протянул:

– Не нравится мне всё это. Какие десять кило? Он что, свихнулся?

– Нет, конечно, – виновато пробормотал Кока. – Ну, возьмём два-три… Зиму пересидеть… Может, на твоей машине поедем? – неуверенно предложил он, но Нукри отрезал: