Михаил Гиголашвили - Кока

– Понимаешь, они негры, но белые, альбиносы. В Африке их, где видят, там же хватают и на куски режут, в прямом смысле, и эти куски потом как целебное средство продают. На вес золота! Особенно языки, носы, уши, пальцы, пенисы, яички. Они идут на “снадобье счастья”. Тут, видно, воплощена заветная мечта каждого негра – стать белым. Ну вот. И там, в этих закрытых лагерях, где альбиносы обитают, хорошо платят. Эти негры – чисто белого цвета. Это не пьебалдизм, а общая альбиносность.

– Что? Пьебалда? – не понял Кока.

– Ну, пятнистость.

Кока вспомнил, что Лудо ещё в Колумбию собирался.

– Ты же хотел коку выращивать? Или я путаю?

Лудо вздохнул:

– Ёп отговорил. Опасно, говорит. В перестрелках убить могут. А что, Кока любит коку?

Кока уточнил:

– Любил. Всё. Завязал! – Что вызвало одобрение Лудо:

– Правда? Молодец!

Увидев бодрых Барана и Лясика, Кока попрощался, спросив напоследок, можно ли сегодня переночевать в подвале, и получил разрешение.

Танта Нюра шагала последней, что-то бормоча и мелко тряся головой в косынке с цветами.

– Что? Сердится? – спросил Кока у Барана, кивая на танту.

Тот мотнул головой:

– Ну. Не любит захюнивать, любит сирка. А где тута фиксен [149] От fixen (нем.) – колоть наркотики. ?

– Заебала танта Нюра, – ворчал Лясик, садясь в джип рядом с Бараном.

Лясик был перевозбуждён – ёрзал, цеплялся ко всему: то ему не нравился запах резиновых бот танты Нюры, отчего нервно открывалось и закрывалось окно, то причёска Барана вызывала иронические реплики, то ему холодно, и он порывался включить печку, то кидался выключать магнитофон, где завывал русский шансон.

– Будь другом, изволь вырубить этот пошлый блатняк! Страшнее наших песен, особенно народных, ничего нет! Унылое нытьё или дикие взвизги! Рабский до скотства народ! Один раз возмутился, сотворил кровавое дерьмо в виде Совка, перебил элиту и простых работяг миллионы, а после провала великой миссии теперь можно заняться обычным делом: жрать, пить или вообще в алкогольную кому впасть… Народ-долбоёбец! Из социализьмы прямо в капитализьму! Клизма капитализьма! Из застоя – в бардак и кавардак! Бизнес-пизнес им подавай, баранелам рогатым!

– Ничего себе кома – из танков друг друга бомбят! – удивился Кока.

– Так от глупости и дикости! Кто этот Ельцин есть, если не быдло партийное? – окрысился Лясик и принялся ругать власть: будущая Россия будет состоять не из дружной семьи народов, а из двух народов: малого и большого. Малый народ – власть, чиновники, менты – будет держать в руках, доить и тиранить большой народ, то есть всех остальных. – Так будет, попомните моё слово! Будет даже не Кафка, а Гавка! Гав-гав, работайте, пашите, а думать за вас шапирштейны и рабиновичи будут!

– Как будто сейчас не так? – вставил Кока.

– Ещё нет. Ещё не сложилось, где чья кормушка, поэтому идёт делёж, скулёж, грабёж, все вошли в раж, в большой кураж! А вот когда всё будет поделено, тогда и успокоятся… И большой народ, как и тысячу лет назад, будет пахать в нищете, платить оброк и барщину, – а князья будут пировать! Народ пятьсот лет назад как с дуба рухнул, так и остался лежать, благо, грибов и ягод было навалом, мёд от пчёл и шкуры на шубы от медведей, – чего ещё надо для жизни, кроме, разумеется, водки, огурца и кислой капустки?

– Чего он такой агрессивный сегодня? – спросил Кока у Барана.

– Кента его замочили в Москва. Покловник лично пуля в копф [150] От Kopf – голова (нем.). всадил! Думал, он амлаз стырил! Все под бог ходим!

– Не под богом, а под топором и пулей! – взъярился Лясик.

– Что за покловник, амлаз? – не понял Кока.

Лясик раздражённо ответил:

– А полковник один моего друга детства, Генку, ни с того ни с сего уложил наповал!.. Ему показалось, Генка полез за пистолетом. А у Генки отродясь волыны не было… Он эти дебильные алмазные хернюшки-серьги из витрины умудрился вытащить, а продавец заметил и нажал красную кнопку. Облава, то-сё, две канарейки, окружили и убили. Кирдык!

– Так ба просто не тётнули [151] От töten – убивать (нем.). , може, он железо вытащил? – вставил Баран.

– Да нет! Генка – аферюга, мошенник вроде меня, но не убийца и не киллер! Но в России ведь всё равно – кого судить, сколько давать, как убивать!

И возмущённо продолжил, что совок – это конгломерат, свалка, тюрьма всех народностей от чукчей до дагов с шайкой мародёров во главе, сейчас идёт грызня за бабки и землю, а потом какой-нибудь мини-квази-Сталин прихлопнет всю малину, чтоб самому всем заправлять и торговать распивочно и на вынос! Продали бы и людей в рабство, да не купит никто – кому наши распиздяи нужны? Народ безгласен, бесправен, нем, забит, замордован, он объект дойки и пахоты, у него нет иной роли, кроме рабской кабалы в руках Москвы, которая одна живёт и жирует, когда вся остальная страна – во мгле, что правильно заметили ещё сто лет назад.