Валерий Рощин - Время первых

– Для вскрытия обшивки по контуру, – продолжал Главный, – удобнее всего воспользоваться инженерным ножом. – Напоминаю: он находится в инструментальном отсеке.

Освободившись от ремней, Беляев дотянулся до небольшого инструментального отсека и вооружился специальным ножом.

– Заря, я Алмаз, приступаем…

* * *

– Это авантюра! Авантюра, Сергей Павлович! – яростно жестикулируя, возмущался Раушенбах. – Обшивка скрывает оголенные контакты, находящиеся под напряжением! Вспомните, как во время сборки «Восхода» убило нашего техника. А ведь он был опытным и квалифицированным специалистом!

Королев упрямо молчал.

Отшвырнув мешавшую линейку, Борис Викторович ткнул пальцем в точку схемы, где сходились сотни электрических линий.

– Посмотрите, какая здесь плотность укладки! А у них ни инструментов, ни нормального света! Остановите их, пока не поздно! Остановите!

Но Главный уже принял решение. А когда он что‑либо решал – остановить его было невозможно.

– Алмазы, слушайте меня внимательно, – сказал он в микрофон.

* * *

Справившись с обшивкой, космонавты на секунду замерли.

– Японский бог! – прошептал Леонов.

Они неплохо знали устройство своего корабля, но такое нагромождение электропроводки предстало перед ними впервые. Самые толстые жгуты, туго обвязанные пластмассовыми стяжками, сидели в центре специальной ниши; по краям и сверху их окружали жгуты потоньше.

Для устранения внезапно появившейся проблемы космонавты должны были разрезать фиксирующие стяжки, раздвинуть освободившиеся жгуты и, добравшись до датчика компенсации утечки, обесточить его. Включался и выключался данный агрегат автоматически, и другого способа прервать его работу попросту не имелось.

– Зря мы вскрыли обшивку, – вздохнул Павел и вытер со лба испарину.

– Ты чего? – озаботился Алексей его нездоровым видом. – Нормально себя чувствуешь?

– Так себе… Ничего. Держусь…

В этот момент в эфир прорвался голос Королева:

– Алмазы, система датчиков находится под жгутами электрических проводов. Чтобы до них добраться, нужно перерезать фиксирующую жгуты обвязку.

– Мы уже поняли, Заря, – ответил Беляев. – Леш, давай… свети…

Космонавты максимально приблизились к нише и принялись за работу…

* * *

– Евгений Анатольевич, что с ними будет, если у нас ничего не получится? – не оборачиваясь, тихо спросил Королев.

Немного помедлив, Карпов ответил:

– Сначала они почувствуют онемение конечностей. Потом начнутся судороги: от безобидного подергивания мышц до продолжительных и болезненных спазмов. Все это будет происходить на фоне частичной потери слуха, ослабления координации и зрительных галлюцинаций.

– А потом? – повернулся к доктору Каманин.

– Потом они просто заснут.

– Заснут, и все?

– Вот именно – все…

* * *

Евгений Анатольевич Карпов родился в 1921 году в Киевской области. Учась в школе, мечтал о двух профессиях: военного и врача. Узнав о том, что их можно совместить, не раздумывая отправился в Ленинград, где поступил в Военно‑медицинскую академию имени С. М. Кирова.

Окончание академии пришлось на тяжелый военный 1942 год. Для распределения в войска действующей армии выпускников вывезли из Ленинграда по ладожской Дороге жизни. Свою службу Евгений Карпов начал в дивизии авиации дальнего действия, укомплектованной опытными экипажами, многие из которых в августе‑сентябре 1941 года наносили бомбовые удары по столице фашистской Германии. Так авиационная медицина стала его призванием и главной специальностью.

Приобретенный в годы Великой Отечественной войны опыт Карпов приумножал научной работой в Институте авиационной медицины. Поэтому, когда встал вопрос о назначении первого начальника Центра подготовки космонавтов, выбор пал на него.

В кратчайшие сроки, продиктованные стремительно развивающейся космонавтикой, Евгений Анатольевич решил ряд сложнейших проблем: выбрал в Подмосковье место для будущего Звездного городка, организовал там строительство жилья, лаборатории, спорткомплекса, многочисленных стендов и всего остального, что требовалось длякачественной подготовки будущих космонавтов.

Пройдет совсем немного времени, и Карпову, наряду с Королевым и дежурным врачом Никитиным, доведется охранять сон Гагарина и Титова в ночь на двенадцатое апреля 1961 года.

И именно Карпов, помогая первому в мире космонавту надеть перед полетом скафандр, вдруг срочно потребовал красную краску. И, выводя кисточкой на его белом гермошлеме буквы «СССР», сказал: