Валерий Рощин - Время первых

При выборе оптимального состава экипажа руководство отрядом космонавтов, медики, психологи и другие специалисты брали в расчет не только задачи и цели полета, его сложность и продолжительность. Еще в обязательном порядке учитывались индивидуальные и психологические особенности каждого космонавта. Не оставались в стороне и те взаимоотношения, которые складывались между будущими членами экипажа. Когда Королев узнал, с какой настойчивостью Алексей Леонов добивается возвращения в строй космонавтов травмированного Павла Беляева, он понял: лучшего экипажа для выполнения столь ответственного задания не подобрать.

Во время подготовки к полету к экипажу корабля «Восход‑2» предъявлялись самые жесткие требования по критериям психологической совместимости и слаженности в работе. Предполагалось, что такую сложнейшую задачу, как выход в открытый космос через шлюзовую камеру, можно было решить лишь при абсолютном доверии и полном взаимопонимании.

В соответствии с исследованиями врачей‑психологов, Павел Беляев характеризовался как волевой и выдержанный человек, не опускающий руки даже в самых сложных и нестандартных ситуациях. При достижении поставленных целей он всегда проявлял огромную настойчивость и включал логическое мышление.

Леонов по темпераменту был холериком: порывист, смел, решителен, легко развивал кипучую деятельность по любому поводу. Кроме того, специалисты отмечали его художественный талант, способность мгновенно запоминать представленные его взору картины, а затем очень точно воспроизводить их.

Эти два человека, имея совершенно различные характеры и темпераменты, великолепно дополняли друг друга. По словам психологов, они создавали «высокосовместимую группу», способную успешно решать поставленные перед ними задачи и составлять детальные отчеты обо всех проблемах и неожиданностях, связанных с пребыванием на космической орбите.

Павел с Алексеем и в жизни стали настоящими друзьями. И даже когда судьба перед полетом в космос подвергала их суровым испытаниям, они цеплялись друг за друга и старались всегда быть вместе.

* * *

Два последних года Сергей Павлович появлялся в Особом конструкторском бюро и в главном зале Командного пункта в одном и том же костюме, пиджак от которого только что поднял Феоктистов и аккуратно повесил на спинку стула.

Королев вообще никогда не следил за модой и к одежде оставался равнодушным. Это не относилось к ее виду – одежда всегда была чистой, выглаженной и опрятной. Но, к примеру, галстук он надевал лишь при крайней необходимости – в случае высочайшего официоза.

Как‑то супруга купила ему несколько мягких серых рубашек, которые носят без галстуков. Он настолько их полюбил, что носил, пока не протерлись воротнички. Других подобных рубашек супруга в продаже не отыскала. Пришлось ей сесть за швейную машинку. В итоге из нескольких старых рубашек вышла одна практически новая, чему Сергей Павлович был очень рад.

В теплое время года он предпочитал легкие рубашки на «молнии», которые заправлял в светлые бумажные брюки. Брюки носил самые дешевые – китайской фирмы «Дружба». Обут, как правило, был в коричневые летние туфли с дырочками.

Главный конструктор крайне не любил менять свои туалеты: если начинал носить костюм, то заставить его переодеться было невозможно.

– Надень другой, а этот я почищу и поглажу, – предлагала супруга Нина Ивановна.

Но муж отказывался и опять обряжался в старый.

А еще Королев считал счастливым свое пальто из дорогого драпа – с ним были связаны все удачные космические старты.

Как и многие другие ракетчики и авиаторы, Сергей Павлович верил в приметы. К примеру, он считал, что разбитое зеркало – к несчастью. Однажды, найдя подкову, обрадовался и приколотил ее к дереву у своего останкинского дома.

Был у него и своеобразный талисман: две монетки достоинством по одной копейке, которые он всегда носил с собой. Пятого января 1966 года, уезжая из дома в последний раз, он долго искал эти монетки в пиджаке. Проверял и выворачивал карманы, но не нашел и очень расстроился…

* * *

Космонавты внимательно слушали инструкции, звучавшие по радио с Земли.

– Алмазы, датчик компенсации утечки прямо над вами – под панелью в центральной потолочной зоне, – терпеливо объяснял Сергей Павлович.

– Рядом с клапаном сброса давления? – уточнил Беляев.

– Да‑да, совершенно верно.

Павел с Алексеем переглянулись и начали расстегивать привязные ремни.