Валерий Рощин - Время первых

– Чтоб те, кого ты встретишь на Земле после полета, поняли: ты свой…

* * *

Леонов освещал место работы небольшим электрическим фонарем, привязанным к запястью нейлоновым шнуром.

Его напарник, упершись кленками в кресло, осторожно просовывал ладонь с инженерным ножом между раздвинутых жгутов. В нише поблизости от жгутов поблескивали в лучах желтого света открытые клеммы электрических контактов.

– Стоп, Паша! Тихо! – Алексей заметил, как рука товарища скользнула мимо жгута и лезвие ножа едва не ткнулось в клеммы.

С Павлом творилось что‑то неладное: голова безвольно покачивалась, руки не слушались; в какой‑то момент он просто стал неподвижен.

– Паш, ты чего? – посмотрел Леонов на друга.

Тот спал.

Перестав светить фонариком в нишу, Алексей осторожно отвел руку товарища от клемм и попытался растормошить его.

Не получилось.

Тогда он отодвинул Беляева в сторону, вооружился ножом и решил действовать самостоятельно…

– Алмазы! Алмазы, вы слышите меня? – доносился из динамика встревоженный голос Королева. – Алмазы, вы слышите меня? Ответьте!..

Отвечать было некогда. Кое‑как пристроив включенный фонарь в проводах на краю ниши, Леонов резал скрепляющую жгут стяжку. При этом он приговаривал:

– Хорошо светишь, Паша… Лучше всех. Ровно… Светло так. Ага, молодец…

Расправившись с несколькими стяжками, он медленно раздвинул жгуты, как когда‑то в далеком детстве раздвигал ладошками траву перед найденным птичьим гнездом.

И наконец увидел нужный датчик.

– Заря, есть! Вижу датчик! – доложил на Землю Алексей.

– Молодцы! – чуть спокойнее произнес Сергей Павлович. – Теперь главное: желтый провод, подходящий к датчику, видите?

– Да, Заря, вижу.

– Надо осторожно выкрутить его из гнезда. Как поняли меня, Алмазы?..

Последние слова Королева Леонов не разобрал – в голове появился нестерпимый шум; перед глазами поплыл туман, смешавший разноцветные провода в нечто невообразимое.

Сжав ладонями уши, он попытался избавиться от шума. Тряхнув головой, переспросил:

– Заря, повторите!

Начало фразы было неразборчивым, но окончание он понял:

– …Выкрутить желтый провод… Из гнезда!

– А… понял… Гнездо…

– Как поняли меня?!

– Понял… Так вот где она живет…

– Не понял вас, Алмазы!

– Вот где она спит… – бубнил Алексей, – вот где ее домик…

Он пытался дотянуться до датчика, но в глазах все плыло. Вместо окружающей действительности мозг выуживал из глубин памяти яркие картинки далекого детства.

– Какой еще домик?! Не понял вас, Алмаз. Повторите!

– Сейчас… сейчас…

– Отсоединили? Не молчите, Алмазы! Говорите! Отсоединили? – надрывался Главный. – Не слышу вас! Отсоединили?..

Сейчас нагромождение проводов и впрямь представлялось Леонову густой травой, в которой он, будучи маленьким мальчиком, искал птичье гнездо. Гнездо то исчезало, то появлялось…

Просовывая руку через скопление жгутов, он зацепился за что‑то рукавом скафандра. Ладонь замерла, не добравшись до цели каких‑то пяти сантиметров.

– Где домик?.. Где нож?.. – невнятно бормотал он. – Сейчас‑сейчас…

Нащупав другой рукой нож, Алексей разрезал рукав скафандра, освободив путь к датчику. Оставалось дотянуться до искомого желтого провода и выкрутить его из гнезда датчика.

Однако сознание мутнело с каждой секундой. Все перемешалось: провода, клочки травы, проселочная дорога по краю поля, яркое солнце…

– Нашел, – едва пошевелил он непослушными губами.

Пальцы дотянулись до датчика, нащупали нужный провод и даже совершили несколько движений против часовой стрелки, вывинчивая его из гнезда, но… он уже был не в космосе. Леонов лежал на мягкой пахучей траве, и ему ужасно хотелось спать.

– Алмазы, я – Заря, – прорывался сквозь треск помех голос Королева. – Алмазы, вы слышите меня?.. Отсоединили?..

Оба космонавта спали. Главный продолжал вызывать, но его никто не слышал.

– Не молчите! Говорите! Отсоединили провод, Алмазы?..

Пристроенный Алексеем фонарик медленно выскользнул из скопления проводов и отправился в свободное плавание по кораблю. Желтоватый луч скользнул по приборной панели, по скафандру Беляева, по лицу спящего Леонова; по его пальцам, по‑прежнему сжимавшим желтый провод у самого гнезда…

Внутри «Восхода» горела единственная лампа дежурного освещения. Слегка подсвечивал антураж и крохотный электрический фонарь, паривший в невесомости около вскрытой потолочной панели. Полумрак, неподвижные тела космонавтов и тишина, изредка прерываемая встревоженными голосами с Земли, создавали странное ощущение, будто жизнь на корабле угасала.