Изабель Отисье - И вдруг никого не стало

Луиза быстро шагала, по штанам хлестали мокрые ветки придорожного дрока и папоротники. Время от времени она останавливалась посмотреть, как замерший в неподвижности баклан сушит крылья с таким видом, будто впереди у него вечность, или как рыбацкое судно зарывается носом в волны. Воздух пьянил ее и снимал напряжение, высвобождал то, о чем она молчала, что держала в себе. Теперь она позволяла подняться на поверхность и самым болезненным видениям, потому что здесь перестала их бояться. Она могла кричать на ветру – никто не услышит, никто не обернет ее слова против нее.

Она шла, и ей чудилось, что физический механизм запускает механизм душевный. В этом простом краю зеленых пустошей и штормов к Луизе вернулось ощущение, которое она часто испытывала в горах: тело и дух – единое целое. Каждый шаг по дорожной грязи, каждый отвоеванный у ветра вдох неприметно стимулирует сознание. Она будто очищала свой разум от ржавчины, сравнивая себя с инструментами, которые они с Людовиком с таким трудом приводили в порядок, чтобы отремонтировать вельбот. Если сидишь без движения в комнате, то и мысли чахнут, скукоживаются. Нейроны мозга оживали одновременно с движениями мышц.

Она испытывала бесконечное облегчение от того, что больше не надо бороться с собственными мыслями. С прогулки возвращалась довольная, глаза щипало от ветра, но на душе с каждым разом было все спокойнее.

Как-то, воспользовавшись тем, что небо прояснилось, она решила добраться до другого конца острова. Мистер Теренс любезно отвез ее за тридцать пять километров, к Крейгхаусу и знаменитому Корриврекану – узкому проливу, отделяющему остров Джура от расположенного к северу от него острова Скарба.

– Идите дальше по этой тропинке, минут за сорок пять дойдете до старой фермы, до Барнхилла, затем сверните в ланды к северу. Берегитесь, как бы шквал не сбросил вас со скалы. Сейчас у меня много дел, а часам к четырем я за вами вернусь.

Узкий пролив с одной стороны открыт атлантическим волнам, с другой принимает в себя воды больших прибрежных озер, и в нем всегда сильнейшее, до девяти узлов, течение. В довершение ко всему расположенный на самой середине пролива островок делает его еще более узким, а водоворот – еще более яростным. Даже в тихую погоду кажется, будто кипят огромные котлы. Тип из информационно-туристической службы не соврал.

Сегодня дул резкий западный ветер, а течение ему противостояло, они сражались без передышки. Море металось, не понимая, кого из хозяев слушаться – ветра или течения. Волны обрушивались со всех сторон, гейзерами взмывали вверх, окатывали одинокую тридцатиметровую скалу, перехлестывая через нее, как будто играли в чехарду. Океанская вода меняла цвет от серого до прозрачно-зеленого, на поверхности сбивалась желтоватая пена. Когда из-за облаков проглядывало солнце, в водяной пыли играли десятки радуг. Здесь царило ощущение первобытной свирепости, грубой силы, которой не дает покоя толпа демонов. Вода грозно шумела, бешено ревела, свистела, выла, исходила пеной от ярости, словно опаздывала на важную встречу.

Временами этот грохот вызывал у Луизы почти благоговение. Как и на Стромнессе, природа всегда одерживала верх. Она видела, как во встречном течении у скал листья и ветки сплетались в маленькие островки. Их бросало из стороны в сторону, и едва они прибивались к берегу, как волна срывала их с места и снова гнала в сражение. Луиза готова была усмотреть в этом аллегорию последних нескольких месяцев своей жизни. Она сама была такой щепкой, покорной обстоятельствам, неспособной пристать к берегу. Она мечтала снова оказаться в спокойных водах, мечтала о тихом течении однообразных будней, которое несло бы ее вместе с другими такими же. И внезапно банальность этого сравнения ее рассмешила. Она смеялась над собой, смеялась искренне, безудержно, такого с ней не случалось с того первого вечера в «Хилтоне». Это было так давно. Впрочем, смеялась она не совсем так, как тогда. Тот смех был нервным, принужденным, напряженным, сегодня она смеялась свободно и с облегчением. Потому что теперь-то она как раз не была в гуще сражения. Она стояла на берегу, она была в безопасности, и все это – только представление.

Она уже не спала по пятнадцать часов в сутки. Надо было чем-то себя занять, и Луиза брала в гостиной книги, распадающиеся на части карманные издания. «Джен Эйр», «Таинственный остров», все, что попадется под руку, выбор в гостинице был скудный. Вспомнив свое подростковое увлечение, пробовала рисовать карандашом в дешевом альбоме, который мистер Теренс нашел для нее в своих запасах, бродила с этим альбомом по ландам. Здесь обходишься тем, что есть, или перебиваешься в ожидании судна, которое привезет заказанное с острова Айлей или с континента.