Василий Ермаков - Мотив

Он завел меня в кухню, обставленную белой мебелью и окном смотревшую в палисадник. Там выл сырой ветер и ветки скреблись о стекла.

На столе стояли два стакана, бутылка водки, блюдо с кусками торта и ваза с крупными румяными яблоками. Никогда в жизни я не пробовал яблок. В Ладве сады не водились, а в магазины яблок не завозили.

— Потом попробуешь, — пообещал Сашка, выслушав мое признание, и налил в стаканы водки. Затем наклонился под стол, поискал свободной рукой и достал тарелку с нарезанными солеными огурцами.

— За все хорошее, — предложил он, и мне почудилось, что в голос его вплелась неискренняя нота. Опять мнительность. Не на шутку на себя обозлившись, я плеснул водку в рот и чуть не задохнулся. Ох и противная же штука.

— Огурец бери, — предложил Сашка, отодвигая блюдо с кусками торта и вазу с яблоками. — Лутчая закусь — соленый огурчик, особливо ежели он тугой и хрусткий.

Сашка явно повторял чьи-то слова, и это не понравилось мне. Опять показалось, что он зря зазвал меня к себе…

— …Мой папаша говорит: бьют не за то, что пьют, а за то, что не умеют пить, — поделилась за занавеской житейской мудростью Татьяна.

— Хорошо, как отец есть, — возразила Нина. — А наш отца и не видел так. Родился, когда отец уже полгода провоевал. Маленький, бывало, расплачется, раскапризничается — отца кличет. Мама сунет ему лишнюю корку хлеба — успокоится.

— Хитрил он, наверно, с голодухи, — усмехнулась Татьяна. — Много в такие лета про отцов понимают. А голод не тетка.

— Ну, а куда денешься? Он, бывало, плачет, и я реву. И мне корку хочется…

…Сашка выпил тоже и поморщился, отдуваясь. Водка уже делала свое дело: расслабляла и развязывала язык. Захотелось откровенного разговора.

— А ты, Сашка, ничего, — сказал я, желая доставить ему приятное. — Я думал, ты хуже. А ты… ничего.

— А почему ты так думал? — в его глазах мелькнуло что-то насмешливо-острое. — Из-за жестки?

— Из-за жестки тоже. Вроде я дурак, а ты умный. Но умный потому, что я… дурак. Про Наттоваракку помолчим… А вот вчера мне стало тебя жалко…

Вчера, после концерта, Валька несколько раз кряду отказалась потанцевать с ним, а на «дамский» вальс неожиданно пригласила меня. Не без злорадства наблюдал я, как краснел и бледнел Сашка.

— Жалко? — нахмурился Сашка. — Тебе меня было жалко?

— Жалко, — подтвердил я, хотя этого, наверно, не надо было делать.

— Ладно. Спасибо, — ухмыльнулся Сашка и, взглянув на часы, предложил добавить еще по капле. Я заколебался: придут его гости, а мы пьяные — нехорошо.

— Пьяные? — удивился Сашка. — Нет, я тебя не агитирую: не можешь, не пей. А я в себе уверен.

— Я не могу? — обиделся я. — Наливай!

Содрогаясь от отвращения, я выпил. В дверь постучали. Сашка выскочил в прихожую отворить дверь.

Вошли двое: остроносый парень и большеглазая румяная девчонка. Сашка шепнул им что-то. Одновременно усмехнувшись, они внимательно осмотрели меня и стали раздеваться. Предстояло знакомство. Я постарался взять себя в руки. Но парень и девчонка прошли в большую комнату, не заметив моей протянутой для рукопожатия руки. «Почему Сашка не познакомил нас?» — мелькнуло в моей голове.

— …А Женечка-то мой вчера, как огурчик. Любо-дорого поглядеть, Все бухие, один он трезвый, — проворковала за занавеской Татьяна, — Уважаю, когда мужик умеет держать себя.

Я вспомнил тот вечер, когда Альбина вернулась домой задолго до окончания танцев в клубе имени С. М. Кирова — вернулась одна. А уходила она с Женькой. Безвольным движением она расстегнула пальто и шевельнула плечами, чтоб сбросить его, но вдруг опустилась на кровать и несколькими вялыми прикосновениями распустила косу. Я догадался, что произошло что-то, вернее всего — Татьяна отбила у Альбины Женьку, восстановила свои права. Так оно и оказалось.

На следующее утро еще затемно Альбина ушла из дому. Татьяна, проснувшись поздно, часов в двенадцать, и не увидев Альбину, забеспокоилась и не находила себе места, пока Альбина не вернулась. Татьяна заревела, повисла на Альбине, они бухнулись на кровать и заревели в два голоса. Проревев с полчаса, они простили друг другу все, и в нашей комнате вновь воцарился мир…

…Заиграла радиола. Я двинулся на звуки музыки, но Сашка заступил мне дорогу.

— Давай добавим, — шепнул он. — Ну их. Они от воды пьянеют.

Приятно было, что тебя не относили к таковым. Я вернулся в кухню. Стаканы уже были наполовину наполнены. Мы опорожнили их. Закусить нечем было, да и не нужно стало — начисто отключился аппетит. Отстранив Сашку, я решительно вторгся в комнату. Остроносый парень, пристукивая каблуком в такт мелодии, говорил что-то своей девчонке. Разговор, наверно, шел обо мне, потому что они разом взглянули на меня и опять заговорщицки усмехнулись. Назвав свое имя, я подал парню руку. Он помедлил и с явной неохотой протянул свою, но имени своего не назвал. Это задело меня. Чего они себе позволяют? Кого из себя воображают?..