Василий Ермаков - Мотив

Не заходя в уборную, я вернулся в зал и встал у дверей, на самом виду. Пусть полюбуются, кто хотел этого, как меня разукрасили. А я полюбуюсь, как они любуются. Я увидел, как важная девчонка, узрев меня, толкнула локтем рыжего парня, а затем и Дину. Те глянули, изумились — тому, должно быть, что я остался жив, — и покатились от смеха.

С большим и уничтожающим, как мне показалось, презрением смерив их взглядом, я повернулся и вышел вон, позабыв о Ваське, Вот и все. Кончилось то, чем я жил почти целый месяц. Хорошее было время — не стану кривить душой. Кончилось некрасиво — вот что худо. А я-то… Занимался, не щадя себя, с гантелями, натирался снегом, наладил дела с учебой. Они у меня и до этого шли неплохо. Но я твердо решил, что они у меня пойдут совеем хорошо. И не последнюю роль в принятии этого решения сыграла Дина…

По моему лицу поползло что-то теплое. Судорожно дернувшись, я проснулся. Кажется, я даже вскрикнул при этом. Во всяком случае, за занавеской скрипнул стул, и Татьяна оповестила:

— Проснулся, Буян Буянович. Еле вчера спать уложили. Сашку какого-то бить рвался. Змеем подколодным обзывал…

— Не трогайте вы его, — попросила Альбина. — Парень, наверно, и сам не рад.

«Чему же это я не рад?» — подумал я и, открыв глаза, зажмурился от солнечного света, широким потоком лившегося из окна, под которым притулилась моя раскладушка, провисающая почти до пола. Во рту вязко было, а голову невозможно оторвать от подушки, будто мозги переплавились в свинец. А самое противное — ощущение чего-то очень и очень неладного, такого, чего не должно быть. Чего же?..

— Соседка говорит, его какой-то мужчина подобрал на Большом мосту, — посетовала за занавеской Нина. — Еще хорошо, на шпану не нарвался. Бросили бы в реку — ищи-свищи…

Я стал вспоминать: вчера я был у Сашки… Но каким ветром меня занесло к нему?.. Вспомнился недавний — праздничный — школьный вечер, как Сашка неожиданно подошел ко мне. Он улыбнулся, изо всех сил хотел выглядеть дружелюбным. Только что по школьной радиотрансляции в вечере объявили перерыв. Будто и не было между нами ничего плохого, Сашка осведомился, где я собираюсь провести вечер Седьмого ноября. Удивленный, что он так непринужденно обращается ко мне, я растерянно пожал плечами. Мне и в голову не приходило, где мне надо провести этот вечер.

— Слушай! — словно осененный внезапной идеей, предложил Сашка. — Подваливай ко мне. Мои предки в гости смоются. Соберется своя компашка… Придешь?

Такое предложение удивило меня еще сильнее. Я настороженно колебался.

— Ты, наверно, жестку мне простить не можешь, — сказал Сашка. — Прости, я был не прав. Я, может, больше тебя потом переживал.

— Ну что ты, — смутился я. — Наоборот. В самом деле — чего нам делить? Я даже рад…

…Какая промозглая мгла затопила улицы города, когда я пробирался к дому Сашки. Под ногами хлюпала слякоть, а в лицо наотмашь лепило мокрым снегом, пальто отвисло на мне, как на вешалке. На Большом мосту ветер хватал так, что меня не раз отталкивало к скользким перилам.

— Погодка будь здоров, — согласился со мной Сашка, впустив меня в просторную прихожую, заставленную вешалками для одежды и тумбами для обуви. — Раздевайся. Снимай свои бахилы. Вот тебе шлепанцы.

Переобувшись, я прошел в комнату и, сказать откровенно, оробел. Ни разу в жизни не приходилось мне бывать в таком богато обставленном доме. Сверкали полированные поверхности сервантов и шифоньеров, фиолетовые искры вспыхивали и гасли в граненых стеклышках хрустально позванивающей люстры, мохнатые тяжелые ковры висели на стенах и покрывали полы…

В большой комнате был накрыт стол. Глаза разбежались от обилия закусок: маслянисто отблескивали сочные ломти свежей красной рыбы, нежно розовели блины нарезанной ветчины, отороченные белыми каемками сала, аппетитно пахли кружочки твердой копченой колбасы, искорки пробегали по красной икре, щедро наваленной в объемистое блюдо…

Сашка, подмигнув заговорщически, предложил мне пропустить по рюмашке. Для «сугреву», как выразился он. Мне показалось, что тут что-то не то. Никого из гостей еще нет, а мы уж начнем «согреваться». И вообще, как получилось, что я, несмотря на все мои оттяжки, все-таки явился первым? Но я тут же одернул себя: пришел в гости и подозреваешь хозяина в недобрых намерениях — нехорошо. Я шагнул к столу.

— Не здесь, — остановил меня Сашка. — Не стоит портить стол.