Лорен Вайсбергер: Игра на вылет

Чарли слушала, как комментатор перечисляет спортивные достижения Карин: номер один в мировом теннисном рейтинге, шестикратная финалистка турниров Большого шлема и победитель трех из них, самая молодая теннисистка за последние десять лет, победившая в двух турнирах Шлема подряд. Камеры транслировали на огромный экран буйные толпы американской публики, которые приветствовали обеих соперниц, но с гораздо большим энтузиазмом – Чарли. Рев трибун заглушил голос комментатора, когда тот перешел к ее статистике. Чарли напрягала слух, желая узнать, как выглядят двадцать с лишним лет ее жизни, сжатые до одного абзаца, однако шум и эмоции не давали этого сделать. Когда пришло время выйти на легендарный корт, Чарли на секунду впала в оцепенение, и Изабель пришлось ее подтолкнуть.

Аплодисменты прозвучали как раскат грома. Они начались в секциях, ближайших к тому проходу, откуда появилась Чарли, и ураганом прокатились от ложи к ложе, от секции к секции по всему стадиону. Никто не сидел; каждый из двадцати трех тысяч человек, пришедших сюда в этот великолепный августовский вечер, стоял на ногах, кричал и хлопал. Она помахала им. Толпа взревела, и этот рев вибрацией отозвался в ее груди.

Чарли разложила ракетки возле своего стула, отвинтила крышку первой бутылки «Гаторейд» и взглянула на гостевую ложу. В самом первом ряду, бок о бок, сидели Джейк и Бенджи. Без сомнения, за ними охотились все фотокамеры на стадионе: только на днях вышел новый номер «Спортс иллюстрейтед» – впервые в истории с фотографией открытого гея на обложке. На снимке Бенджи стоял в форме и шлеме «Долфинс», с боевой раскраской под глазами, и смотрел прямо в камеру, скрестив мускулистые руки на широкой груди. Заголовок над фотографией крупным шрифтом призывал читателей: «Примите как данность», а ниже, шрифтом помельче шло: «Всеми любимый футбольный квотербек открыто признает себя геем, и его не волнует, что вы скажете по этому поводу». Как и следовало ожидать, когда Бенджи объявил об этом в начале лета, в прессе поднялась страшная шумиха, но уже через несколько недель бесконечных обсуждений и хорошо продуманных комментариев со стороны НФЛ в поддержку своего игрока эта история начала забываться. Чарли никогда не видела Джейка счастливее. Рядом с ними сидели мистер Сильвер и Эйлин. Семейная свадебная церемония была запланирована на следующий месяц, и Чарли уже приготовила подарок: два билета в кругосветное путешествие – чтобы они посмотрели мир, отдохнули и, может быть, даже навестили ее в далеких странах.

В ряду позади них сидели Пайпер и Ронин, которые поздно ночью улетали на свой медовый месяц в Южную Америку. Пайпер поймала взгляд Чарли и, выпучив глаза, покосилась вправо, как бы говоря: «Серьезно?» Чарли расхохоталась. Справа от Пайпер сидел не кто иной, как Зик Лейтон собственной персоной. Он жизнерадостно помахал Чарли и состроил физиономию для камер. Каждый раз, когда его показывали на огромных экранах, установленных по всему стадиону, трибуны сходили с ума.

В третьем и последнем ряду сидел Дэн. Она знала, что и отец, и Джейк, и наверняка Пайпер предлагали ему сесть с ними, но ему нравилось смотреть на корт с самой высокой точки и следить за каждым мячом с вниманием хирурга. Он будет анализировать матч. Он будет желать ей победы. А когда все закончится, не важно, решительной победой или унизительным поражением, крепко обнимет ее и спросит, не хочет ли она сходить в новый корейский ресторанчик, о котором он недавно читал. В эту секунду Дэн не смотрел на нее, но Чарли все равно ему улыбнулась.

Разминка пролетела так быстро, что жеребьевка стала для Чарли неожиданностью. Когда судья на вышке объявил, что Чарли выиграла, она автоматически выбрала подачу. Карин одарила ее жестким взглядом и отошла назад к своему стулу. У них была еще минута до официального начала игры. И тут Чарли окликнула соперницу.

Под взглядами мальчиков и девочкек, подающих мячи, линейных судей, судьи на вышке и тысяч поклонников, Карин медленно обернулась, всего в три длинных шага подошла к сетке и вопросительно подняла бровь.

Чарли остро осознавала направленное на них внимание камер. С колотящимся сердцем, едва не касаясь губами уха соперницы, она прошептала:

– Я хочу попросить прощения за свой поступок в Чарлстоне. Это было некрасиво с моей стороны.

Карин отступила на два шага и посмотрела Чарли в глаза. Пару секунд обе молчали, потом Карин кивнула.

– Спасибо.