Ольга Славникова - Прыжок в длину

«Кира, что-то случилось?» – спросил Ведерников перехваченным голосом, подавляя острое желание схватить ее и поцеловать в сухой сургучный рот, сломать печать. Запертое, укромное помещеньице провоцировало, обещало безнаказанность, разумеется, ложную. «Да, случилось, – тихо ответила Кира. – Подожди, не мешай, мне надо собраться. Дай еще минуту». Ведерников подумал, что не успел, скорей всего. Какой Цюрих? Негодяйчик где-то близко, вот и тень его, плотная как драп и словно бы даже ворсистая, выползает из-под стола.

«Хорошо, я готова, – произнесла Кира решительно и, как показалось Ведерникову, враждебно. – Олег, мама меня воспитала довольно консервативно. Я знаю, что девушка не должна первая… Но я устала ждать тебя, больше не могу. Пусть из нас двоих я буду храбрая. Ты, конечно, давно понял, что я к тебе отношусь по-особенному. Вот так», – и не успел Ведерников осознать, что происходит, как руки Киры легли ему на плечи, глазищи ее приблизились, просияли и затмились.

Ведерников не мог поверить, что это ему не снится. Поцелуй вышел неловкий, похожий на кляксу, потом они отдышались и приладились лучше. Волосы Киры пахли простым ягодным шампунем, их жаркий пух колыхался, тянулся, льнул на влажное лицо Ведерникова, он весь был в этом душном и щекотном коконе. Руки его, ставшие вдруг чрезмерно большими, ходили, мешая друг дружке, по узкой, выгнутой, выгибавшейся все сильнее женской спине, и комнатка ходила ходуном, толща бумаг на столе поплыла, в платяном шкафу что-то рыхло обрушилось, на потолке сумрачная люстра, с чем-то черненьким на дне стеклянных цветочков, затанцевала, как во время землетрясения. «Тише, тише, – прошептала Кира, захлебнувшаяся поцелуем. – Какой ты у меня глупый. Сразу было понятно, что мы созданы друг для друга». «Ну да, путем отрезания трех ног из четырех», – с горечью подумал Ведерников, но это была его последняя собственная мысль.

Блузка теперь была измятой, ерзающей помехой, она все тянулась да тянулась из-за пояса юбки, точно была размером с парашют. «Олег, любимый, не здесь, – прошептала Кира, отстраняясь, вся в размазанной помаде. – У Гали есть ключи». Ведерников, мучительно унимая кровь, тягучую зыбь ничем не разрешенного волнения, представил, как Лида сейчас с мокрым рыком храпит в гостиной либо машет метелкой для пыли, сшибая безделушки. «Завтра же уволю», – пообещал он себе, одновременно вообразив визгливый матерный скандал при отъеме квартирных ключей и то, как он сейчас, махнув на все рукой, привозит Киру, а Лида, руки в боки, с лицом как сырая печень, преграждает телом путь в спальню. «Олег, поедем ко мне, у меня мама еще неделю будет в санатории, – тихо сказала Кира, беря Ведерникова за руку. – У меня внизу машина. Давай сбежим от всех».

В лифте опять тесно стояли столбами мужчины в строгих костюмах, все одинаковые. Их малоподвижные глаза по очереди косили на странную парочку, шатко опиравшуюся друг на друга и на трости, счастливую и перемазанную, точно дети, дорвавшиеся до банки варенья. Ведерникову показалось, будто они с Кирой забрались в витрину мужского бутика, и захотелось выкинуть что-нибудь смешное, беззаконное, подергать пластиковых джентльменов за бескровные носы и за шелковые галстуки. Лифт нежно прозвенел, открылся холодно сиявший плоскостями вестибюль. Тотчас далекие, темные против света человеческие фигурки дернулись, забеспокоились, слились в подвижную массу и, оказавшись журналистами, полетели на Киру с шелестом и щелканьем, будто стая саранчи. «Без комментариев! Без комментариев! – весело выкрикивала Кира, увлекая Ведерникова к боковому выходу. – Все новости завтра!» Ее волшебная карточка отперла небольшую, но толстую дверцу, полускрытую нарядным аптечным киоском, и журналистов отсекло.

За дверцей оказался другой, гораздо менее просторный лифт, в котором отскочила и, попрыгав, исчезла из глаз отмочаленная пуговка с Кириной блузки. Не успели двое расцепиться, как лифт открылся на гулкую подземную парковку, где сдержанно бликовали длинные, хищного очерка, стынущие в бетонном холодке элитные авто. Одна машина ожила, подмигнула и свистнула. «Знакомься с моей красавицей! – воскликнула Кира, с мягким чпоканьем открывая низкую, пухлую изнутри водительскую дверь. – Она у меня не инвалидная, с целой правой ногой спокойно езжу на автомате. Буду теперь твоим личным водителем, так что садись, располагайся, будь как дома!»

Все было ново в этом новом, небывалом мире. От поворота ключика мотор вздохнул и заворковал, приборы перед Кирой налились прекрасным теплым светом, раскосые фары вспыхнули и дивно озарили бычью морду спавшего напротив внедорожника, скользнувшую за его колесо белую ватную кошку. «Да положи ты свою сумку в ноги, не держи в охапке! – сказала со смехом Кира, плавно выруливая на круглый бетонный серпантин. – И пристегнись, пожалуйста. Наш самолет готов к взлету».