Николай Толстиков - Пожинатели плодов

Мороковский, отступившись от работяг, и Сане стал активно «втирать» что-то насчет сельхозработ, что тот, поначалу пытавшийся с понимающе-сосредоточенным видом черкать ручкой в блокноте, умаявшись, забросил это бесполезное занятие и обрадовано вздохнул, когда Владимир Владимирович предложил вернуться с полей в свое обиталище в селе.

— Перекусим маленько!

Расплескав остаток самогона по стаканам, он чокнулся с Саней опять как на равных:

— Ну как, товарищ писатель, уважает мета народ? Уважает…

Согласившись с Саниным утвердительным кивком и едва занюхав выпитое сухой хлебной горбушкой, Мороковский заерзал на затрещавшей погибельно табуретке:

— Ты еще главного в моей жизни не видел! Поехали!..

Разбитый деревенский большак уперся в заасфальтированную трассу, ведущую к райцентру, и Владимир Владимирович «выжал» тут из мотора «уазика» крайние силенки.

Саня, стараясь не показывать испуг, вспомнил о «гаишниках».

— А-а! — понимающе усмехнулся Мороковский. — Когда я кого боялся!.

Домчав до райцентра, он остановился на окраинной улице напротив большого покосившегося пятистенка, высветив фарами подслеповатые, плотно задернутые занавесками окна.

— Отцово гнездо! Наша теперь дача… Да!

— Откуда вы, полуночники?..

— Ладно, не ворчи, женушка! — Владимир Владимирович чмокнул в щеку открывшую дверь женщину. — Сгондоби нам чего закусить. Я ведь всего на часок, до свету обратно надо.

Хозяйка захлопотала на кухне; Саня, присев на краешек стула, разглядывал ее, втихомолку удивляясь. Неприметная, с простым, до поры увядшим лицом, с усталым взглядом больших печальных глаз — близко не поставишь с расфуфыренными супружницами местных партийных «бонз».

Они были пристроены на инструкторских должностях в горкоме партии; к ним однажды прикомандировал Ортодокс Саню для живописания «рейда» по детским площадкам в городе. Двух «боярынь» в служебной «Волге» мало интересовали сломанные качели и заваленные собачьим дерьмом песочницы, дамы взахлеб обсуждали наряды жен и дочек доморощенных «партайгеноссе», особо не стесняясь представителя прессы. Что он им — корреспондентишка-пацан, плебей и только.

Водитель «Волги» возьми и брякни:

— В универмаг, слышал, золото завезли.

— Чего ж ты, олух, молчал?! Давай гони!

В узкий проем двери служебного входа дородные тетки пролезали, отталкивая друг дружку…

Вскоре на столе в сковородке пузырилась яичница, в тарелках аппетитно исходил парком разогретый вчерашний борщ — хозяина будто каждый вечер домой ожидали.

Владимир Владимирович выразительно постучал ногтем по пустому стакану.

— Ты хоть знаешь кто это? — со значением кивнул он в сторону Сани. — Писатель!

— Полно тебе! — доставая бутылку с остатчиком водки, вздохнула женщина. — Лишку опять бы не было!..

Пока пили, закусывали, она, присев на табуретку в углу кухни, опять с печалью в глазах неотрывно смотрела на мужа.

— Крепость моя! — залудив стакан и плотно закусив, расчувствовался Мороковский и смачно чмокнул жену в щеку.

— Пошли, покажу! — он вцепился Сане в рукав и потащил к плотно прикрытой двери в горницу. Приоткрыл ее, включил ночничок, и Саня различил в полутьме комнаты разметавшихся во сне на кроватях троих парней.

— Богатство мое!..

На обратном пути у Сани вовсю чесались руки: машинку бы пишущую сейчас и гони строки — вон, какой герой рядом за рулем восседает! Но пыл мало-помалу угас; езда по ровной дороге Колыхалова убаюкала, он сладко задремал, хотя колдобины проселка опять привели его в чувство.

— Отдохни у зоотехника, он у нас на больничном, — Мороковский остановился возле невзрачного щитового домика и посигналил. — Я сегодня буду занят.

На звук тотчас выскочил тщедушный белоголовый мужичонка в наспех накинутой на плечи телогрейке.

— Забери писателя, пускай у тебя чуток погостит!

Мужичок, внимая наказам, согласно с подобострастием закивал головой: есть спать уложить, есть угостить!

Саня, препровожденный в комнатенку за занавеской, едва присел на кровать, тут же и ткнулся лицом в подушку.

Проснулся он после полудня: солнце вовсю плескало в окно лучи. На столе в горнице возвышался пузатый старинный самовар. Около него сидели зоотехник с замотанной шарфом шеей и, видно, тракторист в пропитанной мазутом спецовке .

— Товарищ писатель, с добрым утречком! Вернее уж с деньком! — заулыбался сморщенным личиком хозяин. — Мы вот тут со свояком чаи гоняем. Присоединяйтесь!