Николай Толстиков - Пожинатели плодов

Те, «залетные» менты, нашли…

Владимир Владимирович ехал на собственной «Волжанке», что до того стояла без дела новехонькая в гараже. Куда направлялся — никто не ведал, злые языки утверждали, что и по бабам. Еще — то ли «перебравши» был, то ли детство в одном месте заиграло — погнал несусветно! Но дорогу ему вдруг перегородил милицейский «жигуленок», и страж порядка без всякого почтения прорявкал:

— Вылезай, приехали! Ваши права!

— Счас покажу! На, носи за бархат!

Здоровяк-сержант полетел ныром в придорожный кювет, следом догнал его и напарник, тоже детина немаленький. В ходе потасовки все же который-то из «ментов» добрался до рации в машине, истошно воззвал о помощи, и крутить разбушевавшегося нарушителя помчались со всех сторон наряды…

Происшедшее с Мороковским в народе толковал и так и сяк, добавляли еще от себя небылицы, и в предвкушении — кто со сладострастным вожделением, а кто и испуганно-изумленно — ждали, что же будет-то?!

Владимиру Владимировичу после проработок «наверху» влепили наказание вроде почетной «принудки». Отправили, конечно, не общественные нужники чистить или на стройке кирпичи подавать, а вспомнили, что до советской «номенклатурной» работы окончил он сельхозинститут. Вот пусть и потрудится главным агрономом в самом дальнем и отстающем совхозе. Так и «меры приняты», и с глаз долой его, шалуна, и как бы сразу на путь исправления! Даже партийный билет не отобрали…

Начинающий «литраб» районной газеты Саня Колыхалов, собираясь в командировку на посевную в тот самый совхоз, был наслышан обо всем этом и от наставлений редактора хотел бы отмахнуться, но пришлось выслушать их, изобразив на лице самую озабоченную мину.

— Ты там всякие домыслы и сплетни о Владимире Владимировиче в голову не бери! — напутствовал Саню главред по прозвищу Ортодокс, то ли от углубленного изучения основ марксизма-ленинизма, то ли от избытка желчи высохший до перламутровой желтизны человек. — Не забывай, что о коммунисте все-таки будешь писать! Этакий ведь богатырище…

Редактор многозначительно вознес перед Саниным носом обкуренный до черноты палец.

Для Сани все районное начальство было на одно лицо. В какой-нибудь праздник во время демонстрации возвышалось оно на трибуне в одинаковых темно-синих костюмах, при строгих галстуках, с надменно-самодовольными ухмылками на физиономиях. Мороковский тоже обретался там среди прочих и был неотличим от персон, должных к себе внушать простому люду робость и почтение.

И Саня растерялся даже, когда по ступенькам покосившегося крылечка совхозной конторы не спеша сошел сорокалетний мужик, облаченный в безнадежно расползающуюся по швам затрапезную болоньевую куртку, обутый в солдатские кирзачи; на голове его каким-то чудом лепилась фасонисто кепчонка пирожком.

Санины попутчики, двое спецов из районного сельхозуправления и картавый доктор, главврач поликлиники и хозяин «уазика», на котором ехали, по мере приближения к совхозной конторе все яростней перемывали косточки Мороковскому: вроде в годах мужики, а хуже старух-сплетниц. Но тут дружно умолкли, заторопились наперебой выбраться из машины и, под его насмешливо-хмурым взглядом, будто споткнулись об невидимое препятствие.

Картавый доктор подскочил к Мороковскому, затренькал деланно-бодреньким смешком:

— Владимир Владимирович, неплохая погодка на дворе, неправда ли?

— Так и шепчет — займи да выпей! Заходите в гости!

После опрокинутого натощак, с дальней дороги, стакана самогонки и схрумканного второпях соленого огурца у приезжих замаслились глаза; теперь все наперебой принялись восхвалять гостеприимного хозяина, в вечной дружбе клясться, только что лобызаться еще не полезли.

— А это кто с вами? — Мороковский кивнул на подзахмелевшего Саню.

— Из газеты писатель!

— О-о!..

Это уж много позже докумекал Саня, почему это так усиленно пекся об его невзрачной персоне Владимир Владимирович, да так, что скоро стал казаться юному «литрабу» своим рубахой-парнем, не грозным начальником, а чуть ли не ровней.

Спровадив довольных и разгорячено-болтливых специалистов, Мороковский весь остаток дня возил корреспондента по совхозным полям. Начальственным неторопливым жестом выманивал из кабины трактора механизатора, о чем-то долго и малопонятно для Сани, убедительно ему втолковывал. Измотанные посевной мужички смиренно потупляли глаза, мямлили под измазанный соляркой нос: «Вам виднее, Владимир Владимирович… Исправимся».