Василий Богданов - Мистер Пропер, веселей!

– Но ведь после чистых ботинок было столько событий, зависевших от тебя, от твоего желания быть с этой женщиной вместе! На их фоне ботинки теряют всякую актуальность, – возразил Винниченко.

– Так ведь в том-то и дело! В том-то и дело! – продолжал Гаврилов. – Я же не знал тогда, что причина всему – мелкая случайность. Я полагал, что эта встреча мне предназначена судьбой, и на этом основании громоздил концепции, развивал и обосновывал свои дальнейшие действия! А потом случился пшик, и всё разрушилось, развалилось на кусочки, несмотря на все мои построения.

– И что за пшик разрушил ваш брак, позволь спросить?

– Лысый голый мужик, мелькнувший в зеркале на пару секунд.

– И ты правда в это веришь? – удивился Винниченко.

– Нет, это ты веришь. А я ни во что не верю, потому что нельзя же верить в мелкого бога, – сказал на это Гаврилов. – Ну а взять хоть тебя, – продолжал он. – Вот был ты коммерческим директором фирмы, а сейчас ты где?

– А ты знаешь, – сказал его друг, – я Анечке даже и благодарен, пожалуй, за то, что она меня уволила. Ну что я там был? Не на своём месте. Зато теперь я сам себе хозяин! Живу, путешествую, ни перед кем не отчитываюсь. Пять раз уже в Индии был!

– А почему это произошло, ты не думал? – спросил Н. И. – А я думал. И ответ один: ни почему. То есть причина есть, но она случайна. Мелкий бог, да и только. А то, о чём ты говоришь, хоть как обзови, хоть христианство, хоть буддизм, хоть язычество, по мне, так оно всё пустое, ох, пустое и бестолковое.

– Ну и что же в таком случае делать? Как же жить? – поинтересовался Тарас Григорьевич.

– К чему эти вопросы? – чокаясь с ним вишнёвой наливкой, сказал Н. И. – Почему нельзя, например, просто наслаждаться вкусной едой и хмелеть от вина? – и затем он с удовольствием выпил, будто бы раздавливая рюмку своими губами.

– Как-то это, извини, слишком по-скотски, – возразил Винниченко.

– Может быть, – пожал плечами Гаврилов.

– Мужчины, я вас ненадолго покину, – сказала жена Винниченко, поднимаясь из-за стола.

– Хорошо-хорошо, Киска, – Тарас Григорьевич подвинулся, освобождая ей проход, и, как только она удалилась, шёпотом спросил друга: – Интересно, брат, что сейчас стало с Кристиной? Где она, с кем…

– Не знаю, – ответил тот. – А почему тебя это интересует?

– Да так, просто. Хорошая была девчонка. Иной раз думаю… – взгляд Винниченко замаслился, – ерунда, конечно… но иной раз думаю, а что, если бы я не бросил её тогда в клубе. Как бы всё пошло? Как думаешь, мог бы я на ней жениться, а?

– Мог бы, конечно, – сказал Гаврилов. – Почему нет? Но мелкий бог судил иначе.

Тарас Григорьевич положил руку ему на плечо и проникновенно произнёс:

– Спасибо тебе, брат. Я очень ценю то, что ты тогда сделал.

– Да, брось, что я сделал-то?

– Как это? Ты её спас. Если бы с ней случилось что-то плохое, мне было бы не по себе… вот реально не по себе. Был бы на мне этот кармический груз. А так груза нет, и всё хорошо.

– Ну и замечательно! – кивнул Н. И., наливая себе и другу. – Вот давай за это и выпьем.

– Давай за Кристину лучше выпьем, – перебил Винниченко, – чтоб всё у нее в жизни сложилось.

– Давай, за Кристину Машину-Убийцу! – поддержал Н. И.

Самолёт, прилетевший из Москвы ночным рейсом, пружинисто опустился на взлётно-посадочную полосу; казалось, ещё миг, и он отскочит обратно, будто резиновый мяч, но вместо этого он, напротив, плотно прижался к асфальтовому покрытию и помчался вперёд, постепенно теряя скорость.

Пассажиры зааплодировали.

Анна Геннадьевна вынула из кармана сотовый телефон и, не дожидаясь, пока командир объявит об окончании полёта, нажала на кнопку «вкл.» Со всех сторон завозились люди, раздались мелодичные сигналы оживающих телефонов.

«Я прилетела», – отправила она сообщение Сергею Михайловичу и улыбнулась.

Её поездка в Москву оказалась удачной, не так давно в высших кругах власти возникла мода на женские назначения, и на её волне Анне Геннадьевне прочили министерское кресло. Она встречалась с несколькими высокопоставленными чиновниками, которым рекомендовал её Сергей Михайлович, и люди эти пришли в восторг от её целеустремлённости, работоспособности и преданности делу «Великой России».

При посадке в самолёт, ещё в Москве, бортпроводницы раздавали свежую прессу. Анна Геннадьевна взяла журнал, чтобы скоротать время в полёте, и каково же было её удивление, когда на одной из страниц она обнаружила портрет Николая Ивановича.