Василий Богданов - Отступление

Море, как гравий, хрустит под кормой
И жёстко бьётся о борт,
Мы с острова Роз отплываем с тобой
В Венецианский порт.
Встречают нас краны и храмы в «лесах»,
Строительной техники стук,
Здесь прошлое держится за небеса
Трудом человеческих рук.
Сан-Марко, туристы, площадная ширь
Не входят на узкий экран,
Не спрятать в айфон удивительный мир,
Айфон лучше спрячу в карман.
Уж мне надоел потребительский гам,
Мосты, силуэты гондол!
Не выпить ли где-нибудь рюмочку нам?
Не сесть ли за уличный стол?
Вот мозг в алкоголя объятья упал,
Вперёд меня ноги несут!
Выносят куда? О, привет, Гранд-канал!
Святая Мария, салют!
А тут авангард, постмодерн и поп-арт
Прибиты на старый кирпич,
Исчез карнавал, отшумел маскарад
И с ним туристический китч.
На улочках узких тут сушат бельё,
Свежо отдаёт порошком,
То выглянет солнце, то дождик польёт,
Морским понесёт запашком.
Шеф-повар Стефано бранзино рассёк,
На блюдо бросает сырым.
А сверху соль, перец, лимонный сок,
Оливок холодный отжим.
Скорее, Стефано, вина принеси!
Спагетти в подтёках чернил!
И я начерчу себе ими усы,
Как Лизе Дюшамп начертил!
Ночь, гогот, студенческий льётся поток,
И эхо ломает стекло,
Вот негр запустил в небеса «светлячок»,
Загадывай, чтоб повезло!
Китайцев на пристани целый десант,
Да ладно! Вы это всерьёз?
И я говорю: «Посади, капитан,
Нам нужно на остров Роз!»

Срезаны локти асфальтом,
Острым шершавым ножом,
Мелкая чёрная смальта
В кожу впилась под углом.
Страстью чилийского перца
Дышит багряный откос,
Свежею пряностью специй
Нервы врезаются в мозг.
Навзничь отброшено тело,
Копчик расколот, как лёд,
Из-под ноги неумелой
Вырвался ховерборд!
Некуда мне торопиться,
Сплющен я, как муравей.
Детство в ворота стучится
Болью саднящих локтей.
И вспоминается лето,
Зелень хрущёвских дворов,
Лужицы ржавого цвета,
Радостный писк комаров.
Прыганье лестничных клеток
Под мельтешение ног,
В двери ворчливых соседок
Наш хулиганский звонок.
Громкое эхо над кортом
Первых футбольных побед.
Не было ховербордов —
Был только велосипед!
В крохотной кухне шкворчащей
В капельках бабушкин лоб,
Сырник, по краю хрустящий,
Липкий сгущённый сироп.
Так из разорванных ссадин,
Стёсанных в алую жуть,
Выскочит вдруг из засады
Жизни забытая суть.

Если б не было дачи,
Жизнь текла бы иначе,
Жизнь текла бы прямее,
Рукавов не имея,

Пузырей на коленях,
Свитеров вокруг шеи
И обёрток в карманах
От конфет безымянных,

Щёк небритых, наждачных,
Сигарет в мятых пачках
И забытой в прорехах
Скорлупы от орехов.

Не имела б сокровищ,
Скрытых в мусорной куче,
Под покровом полотнищ
Паутины липучей.

Не имела бы трещин
На ветшающей крыше,
Где по жизни беспечный
Ночевал дауншифтер.

Столько спрятано кладов
В дачных бухтах и шхерах!
Их, блуждая по саду,
Ищет дух флибустьера.

С листьев жухло и блёкло
Смотрят лики умерших,
Их дыханье на стёкла
Налипает неспешно.

В чистый глаз объектива
Попадает соринка,
В штукатурке извивом
Путь ломает щербинка.

На краях её хрупких
Бесконечность фрактала.
Скрыто мелкое в крупном,
Скрыто многое в малом.

Яблок обкусанных россыпи:
Рыжие метки зубов
Узкой цепочкой разбросаны
Парных мышиных следов.
Въелись круги шоколадные
В светлый туман органзы,
Фантик до блеска нарядного
Вылизал быстрый язык.
Криво облеплен наклейками
Мой деловой ноутбук.
Мебель захватана мелкими
Цепкими пальцами рук.
Лего конструктора острая
В спину врезается грань,
Тайно зарытая в простыни
Складками мятую ткань.
Точится, режется, крошится
Взрослый налаженный быт.
Ангел с прозрачною кожицей
В детской кроватке лежит.

Солнцем облизаны,
Ветром захватаны,
Пойманы, втиснуты,
Сверху обтянуты
Юбками тесными,
Лёгкими тканями,
Голые, честные
Ноги упрямые,
И каблуками
Снизу обутые,
Бодро шагают,
Идут и идут!