Кэтрин Данн - Любовь гика

– Он находился там один. Рядом никого не было, только Оли, которая толкала его коляску. Оли позвала на помощь охрану и попыталась оттащить Элли от Арти. Теперь ходит с фингалом под глазом. Она всегда в темных очках, и фингала не видно, но он там есть.

– Говорят, цирк закрывается на неделю. В первый раз так надолго за двадцать лет. Лично я не возражаю. Хоть отдохну.

Сегодня я видел, как Цыпа давит муравьев. Это меня потрясло. Он такой добрый, чувствительный мальчик. Я не раз наблюдал, как он внимательно смотрит под ноги, чтобы случайно не наступить на жука. Если же он случайно убьет насекомое, то потом долго горюет. Я пошел посмотреть на мушиную ферму и услышал какой-то глухой топот с противоположной стороны фургона. Это был Цыпа. Прыгал на маленьком муравейнике, втаптывая его в землю. Лицо красное, дыхание учащенное, глаза горят. Увидев меня, он замер, опустил голову, увидел, что творится у него под ногами, и завыл в голос. Щупленький десятилетний ребенок рыдал так, словно сейчас его сердце разорвется.

Я подхватил его на руки и отнес к баку с водой. Намочил носовой платок, вытер Цыпе лицо. Дождался, когда он успокоится. Он очень старался взять себя в руки. Должен признаться, эти старания тронули даже мое огрубевшее сердце. Такой стойкий малыш. Когда Цыпа прекратил плакать, я принялся осторожно его расспрашивать, но добился немногого.

Если вкратце: он пытается «быть хорошим и помогать, но все получается совершенно не так, как надо», и он «ни на что не годится и вместо того, чтобы помочь, делает людям еще больнее». Нелегкая ноша для такой крохи.

Я попытался разговорить его, намекая на безумные истории, которые рассказывают о нем в цирке. Цыпа смутился. Замкнулся в себе. Наконец он сказал:

– Они не могут понять, почему мои сестры и брат особенные, а я – нет. Вот и выдумывают всякие небылицы, чтобы я тоже казался особенным в их глазах.

Может, на мне сказывается долгое пребывание среди странных людей. Наверное, я слишком часто оказывался вблизи мощных взрывов, и теперь связи у меня в мозгу рвутся, и я потихоньку впадаю в деменцию. Или во мне просто силен дух противоречия.

Да, объяснение Цыпы полностью совпадало с моими собственными догадками. Но когда он произнес это вслух, я ему не поверил. Ни единому слову. Какого черта? Чем он там занимается с этой жирной паучихой, доктором Филлис? Почему десятилетний мальчишка проводит анестезию на всех хирургических операциях? Многие перенесшие операцию утверждают, будто дело не в газе, который подают в маску – боль снимает сам Цыпа. Я часто слышал, как самые разные люди говорили, что рядом с Цыпой их боль исчезает. Когда мне самому делали операцию, я не чувствовал боли, но не заметил ничего необычного в Цыпе. Он просто сидел, ничего не делая. В следующий раз надо присмотреться к нему внимательнее.

Ловлю себя на том, что задумываюсь о целительных силах, врачевании мыслью и тому подобной дичи. Это просто ребенок. Скромный маленький работяга с комплексом неполноценности из-за того, что он не родился уродом, как его брат и сестры. Отсюда – гиперкомпенсация, что выражается в чрезмерной чувствительности, граничащей с мученичеством. Идеальный мальчик для битья. Готовый на все, чтобы всем угодить. Видит бог, с таким братцем, как Арти, сохранить уважение к себе сможет далеко не каждый.

Малыш говорит, ему кажется, что, когда он умрет, все создания, которым он причинил боль в этой жизни, будут ждать его в загробном мире, будут смотреть на него и испытывать всю ту же боль… Говорит, он сейчас шел по своим делам и нечаянно наступил на муравья. Кажется, я догадываюсь, что он подумал. «Ну, вот. Я опять все испортил». И тут он впадает в ярость и вымещает злость на муравейнике.

Охранник Айк Тибо сидит на желтом пластиковом шезлонге у двери в фургон близнецов. Миролюбиво кивает всем, кто входит и выходит из фургона Биневски или фургона Арти. Передвижное «крыльцо», или платформа, на которой стоит шезлонг Айка, имеет ступеньки с одной стороны и пандус для коляски Арти – с другой. На нем еще должен быть раздвижной купол-тент на случай непогоды, но Биневски так и не нашли время установить его.

Сегодня около 10 утра к фургону близняшек подходит Дженни, та самая «медовая блондинка», которая сокрушалась, что ей пришлось перекраситься в рыжий, со стопкой каталогов и журналов в руках.

– Айк, миленький, это для близнецов. Нужно им передать, – говорит она.