Кэтрин Данн - Любовь гика

Наконец Оли кивает на дверь, как бы давая понять, что хочет поговорить со мной наедине. Насколько я понимаю, она поменяла тактику – хочет, чтобы я сходил проведать Хрустальную Лил, проверить, жива ли старушка, а потом – Оли такая разумная девочка – заглянул в администрацию Допущенных и убедился, что артурианцы сохраняют спокойствие перед лицом неожиданного нарушения заведенного распорядка. Арти говорит в рацию:

– Цыпа, ты меня слышишь? Вы сейчас где? Понятно. Где-то в миле от вас должен быть фельдшерский пункт… Я давал тебе адрес…

Его голос звучит совершенно спокойно, как будто он обсуждает погоду.

Я стою на ступеньках, смотрю на Оли – дразню ее, намекая, что, может, я еще передумаю и никуда не пойду.

– Скажи мне, Оли, почему Арти так огорчен? Никогда его таким не видел!

Она пожимает плечами, пожимает горбом, ее лягушачий рот складывается в болезненную улыбку.

– Семья. Для нас, Биневски, нет ничего превыше семьи.

Я иду к трейлерам рыжих. Там нет никого, кроме грудастой Беллы, жующей жвачку. Она сидит на пороге у распахнутой двери в фургон и красит ногти на ногах.

Белла фыркает, когда я завожу разговор об исчезновении близняшек – объясняет, что они уехали с Ритой (одной из рыжих) и ее ухажером, Макфи. Уехали на пикапе этого самого Макфи. Близняшки беременны, говорит Белла, «возможно, от этого придурка Мешкоголового» – и теперь ищут врача, который их «выскоблит», пусть даже «Его Всемогущее Безрукое и Безногое Святейшество» строго-настрого запретил это делать.

P.S. Рыжие, читающие журналы в фургоне Биневски, говорят, что Хрустальная Лил наглоталась таблеток и спит.

P.S.S. Арутрианская администраторша, мисс З., спокойна, как слон. Ее подчиненные размышляют о своих культях и медитируют на П. У. Ч. (Покой, Уединение, Чистота) – предаются безделью на солнышке и даже не подозревают о том, что творится по ту сторону изгороди. Пока их кормят обедом и ужином, они вообще ничего не заметят.

P.S.S.S. Рэнди Джей – один из охранников в цирке Биневски, бывший морской пехотинец – вел фургон поисковой партии, когда близняшек нашли. Он говорит, это была клиника акушерства и гинекологии. Цыпа заметил пикап, припаркованный на стоянке, и рыжую Риту, курившую у машины. Поисковая дружина ворвалась в клинику…

Вот слова Рэнди:

«Они стояли на четвереньках на высоком столе, с голой, поднятой кверху задницей… печальное зрелище, на самом деле… медсестра уже готовила их к операции. Они увидели нас, завопили как резаные, спрыгнули со стола, попытались выбить окно и сбежать. Я испугался, что они поранятся. Шеф тогда шкуру с нас спустит. Но, слава богу, этот малыш, Цыпа, вышел вперед, только глянул на них – и они враз заснули и грохнулись на пол. Мы отнесли их в фургон, а медсестра и доктор бросились следом за нами, что-то там возмущались. Риты и Макфи уже не было. Умчались, как ветер. Похоже, больше мы их не увидим. Близнецы всю дорогу проспали. Что-то он с ними сделал, Цыпа. Может, загипнотизировал, я не знаю. Честно скажу, я сам чуть не усрался с испугу. В жизни такого не видел!»

Как я понимаю, близнецы потеряли сознание. Сейчас они заперты в своем фургоне, и у входа стоит охрана.

Арти изрядно досталось. Он сейчас не выходит из своего фургона. У него перевязана щека и ухо, шея тоже перебинтована, под ухом закреплена толстая марлевая повязка. На груди красуется тонкая царапина – видна лишь ее верхняя часть, тянущаяся под ворот рубашки. Он не желает говорить о том, кто его так отделал. Он пребывает в дурном настроении – вспышки ярости сменяются приступами печали. Во всяком случае, мне кажется, что печали. Конечно, он держит себя в руках. Рассуждает о философии. Об артуризме. О чем угодно, только не о своих внутренних переживаниях.

Оли, его верная прислужница, носится туда-сюда между фургоном Арти и фургоном близняшек.

Близняшки сидят под домашним арестом. Им запрещено общаться с кем бы то ни было.

Рыжие (пышногрудая Белла, Дженнифер и Викки) говорят, что близняшек привезли спящих, и как только они проснулись, Арти вошел к ним в фургон.

– Его Безрукое Святейшество, Могучий плавник, принялся их распекать. Весь такой важный, в праведном гневе. А они психанули и набросились на него.

– Только Элли. Она набросилась на него. Пыталась перекусить ему яремную вену. Ифи не смогла остановить ее. Когда Элли злится, тут уж умри все живое.