Нелли Карпухина-Лабузная - Исповедь живодера и другие истории адвокатского бытия

Было ребенку годика три, как Эммочка снова попалась. На чем? Не суть важно, хотя объективно скажу, что инспектора по жилью в городке том сменили. К власти пришел пока честный «афганец», подобравший команду из честных людей. На жильё определили до нельзя честную бабу. Знаю её хорошо. Инспектора кредо было «хочу спать спокойно», с тем и жила. Прокурор тоже сменился. Новую прокуроршу народ полюбил за порядочность, и знакомая нам та пом. прокурорша в фаворе у начальства уже не была.

Но снова Эммочке повезло: подоспела амнистия, по которой беременные и родившие освобождались, в том числе и от несостоявшегося наказания.

Я сейчас уж не помню, была она беременной или уже родила, не суть важно. Важно другое, то, из-за чего весь рассказ я и начала.

Ребёнку едва исполнилось месяц иль два, как родная мать обварила дитя. Кипятком. Сразу насмерть.

А зачем он ей был нужен? Свободу она получила, а средство свободы – как снег прошлогодний!

И кстати. Доказать состав преступления не удалось. Поди докажи, то несчастная мать ребенка нечаянно обварила или она его умышленно в ванночку с кипятком всего опрокинула. Поди, докажи?!

От людского стыда Эммочка с мужем (или вовсе не мужем, он нам не нужен) с городка выметнулась. Люди простили ей деньги, что дуриком ей давали, а вот смерть ангелочка простить не смогли.

Где-то ты бродишь, красивая Эмма, с хрустальнейшим голосочком и нежными глазками?

Это единственная из моих героинь, которая названа её настоящим именем – Эммой. Я жалела даже убийц, а эту особу… Ну, ладно, до свидания, Эмма.

Не так уж и давно случилась эта совсем обычная история…

Воспитала баба двоих сыновей. Один давно уже женился, жил своим домом, не празднуя мать. Другой, помягче характером, слегка подженился, но мать по-прежнему хозяйничала как в своём домом, так и в его.

Подались мать с младшеньким в бизнесмены: купить в городе подешевле, пусть залежалый товар, «толкнуть» его в своем селе подороже. Вот и вся нехитрая арифметика успеха. Мотался за товаром сынок. Мать день-деньской торчала на рынке, копеечку к копеечке складывая свое богатство. Заодно и языком чесала, как могла и умела. А умела много… За это и не любили её что товарки на рынке, что от мала до велика знакомое ей население их городища.

В свои пятьдесят или около мать смотрелась очень даже браво, несмотря на полноту и хриплый голос торговки. Может, потому что была замужем за мужичком лет так на пятнадцать её моложе? Нет, тут обычное слово «моложе» не совсем подходит, лучше сказать младше. Да, младше. Так по жизни правильней будет.

Мужичок, назовем его Вася, помогал драгоценной женушке и по хозяйству, и по торговле, постепенно приобретая навыки и нрав торговой среды, обтёсываясь до среднесельского уровня. Так и жил: к интеллигенции не примкнул, зато от коровьего хвоста оторвался. Жили, почти не бедствуя. Женушка была прижимиста, на шикарные харчи неподатлива. С этим её недостатком свыклись что сыновья, что Василий. Несостоявшаяся пока её невестка Алёна пыталась было вякнуть, но язык быстро прикусила, как только свекровушка намекнула, что таких, как она, можно недолго искать, что в родном селе, что в других крымских городищах. И то правда, младший её сыночек был здоров, что телок, да и нравом был, ровно телёнок. Относительно красив. Тут о вкусах не спорят. Однако и мать и он были совершенно уверены в его неотразимой красоте.

Долго ли коротко ли, а отправила женушка муженька на курорт. Здоровьичко его зело пошатнулось: горбатился, бедный, горбатился, да и надорвался, зарабатывая на новехонькую иномарку. На ней, желанной, он и отправился на курорты, благо, что неподалеку. Что в Крыму, курортов мало?

И не пишет, и не пишет оттуда. Неделя прошла, может две. Нет, о том, что добрался, позвонил, отчитался, а дальше – молчок. Жена, совершенно естественно, уже и беспокоиться начала. А вдруг что? вдруг машину угнали, а его, бедолашного, монтировкой по черепу, да и в откос. Заметалась красавица, замаялась.

Как вдруг письмецо от него: прощевай, мол, красавица, да прости. Уезжаю от тебя на машине, что на мое имя куплена. В дальнюю даль отправляюсь то ли на Волынь, то ли ещё куда-то на западенщину, ты не ищи.

Не это смутило жену А смутило да до смерти разозлило, что уезжал не один, а с красоткой – подругой, что лет так на десять моложе его.

Подхватилась торгашечка, да опоздала. Пулей слетала на чердак своего двухэтажного дома (кость в горле всему городищу). Батюшки, деньги пропали! И сумма немалая долларов 50. Тысяч. Всё, что копила, откладывала, не доедая, по пять раз чайный пакетик заваривая, всё, всё ушло на потеху той кобылищи, что с мужем её на машине умчалась.