Нелли Карпухина-Лабузная - Исповедь живодера и другие истории адвокатского бытия

Вот так и остался я в дураках. И куда я теперь? И к кому мне теперь, если жизнь сохранят арабу эти с авианосца. К ним податься, с Америкой воевать, или в Америку, с русскими пободаться? Или в Китай, который тоже воюет? Куда на войне деваться арабу без денег, без бензовозов, и без пустыни своей, наконец.

Кстати, хорвата они бросили за борт. Тот только ойкнул, и бульк!

Но кажется мне, что не выживу я. А выживет только этот китаец. Им дай хоть сто войн, хоть двести. Вот же живучий народ. Наверное, булькнут меня, как хорвата. А что? Очень лёгкая смерть. И, главное, им совершенно бесплатно: ни тебе пули, ни верёвки на шею.

Так получается, что приговор, что вынес далёкий теперь сербский судья, не исполнен как надо. Хорват умер без галстука.

Мне этот, что допросы ведёт, такой же, как я, «разговорчивый», сквозь зубы сказал, что хорвата, как и меня, подвёл «чип».

«Чего это»? – я спросил у него.

Вот взгляды у белых! Как на полного идиота он посмотрел на меня, и сказал, что наш адвокат был обязан нам рассказать, что если мы сорвёмся и ударим в побег, нас быстро вычислят по нашим чипам.

И, опять с какой-то тоской посмотрев на меня, он добавил: «по приговору суда каждому из осуждённых вшивается чип. Ну, это такая маленькая, очень маленькая штучка, она из прозрачного материала, а в ней изотоп»…

Поняв, что я понял ровно что ничего, он буквально что не по складам стал объяснять для него очевидное: «многие государства, очень много их собралось под эгидой ООН (не стал, подлец, объяснять, что такое «эгида». Что такое ООН я знал без него. Гуманитарная помощь и автоматы, и даже мои бензовозы, всё шло к нам как раз через ООН). Ну, вот, собрались, и порешали по терроризму вести одинаково и процесс, и статьи одинаково называть, и меру наказания осуждённым. И повшивать в их тела чипы, где есть вся информация: имя, статья, соответственно, мера справедливого наказания. И, что особенно важно, местонахождение данного человека, где бы он ни был, пусть даже в космосе. Да в космосе проще, там спутник быстрее берёт.

«А вшивают куда»? – я спросил.

А он мне с издевкой такой и ответил: «а это, мой брат, как кому карточка ляжет. Можно в желудок через таблетки какие. Вот тебе давали таблетки в тюрьме»?

Я включил свою память: о, точно, давали. Помню, как голова заболела и сильно тошнило, и сопли лились, точно ручьи… Тогда доктор тюремный таблетки давал. И помогли те таблетки, и вкусные были.

«Во-во! Кому как: кому в ухо, как брату Салему, кому в желудок, кому в жопу вошьют. А другану твоему, что хорватом назвался, вшили сзади на шею. Да плохо вшили: торчало. Вот тогда галстук и повязали ему пожизненно. Остроумненько, правда? Вот за что, как ты думаешь, хорват срок получил?»

Я промолчал.

А этот, с издёвкой: «чего тебе плёл прожжённый садист?».

Я опять промолчал, и он тогда с неохотой сказал: «не хочешь, не говори, ему теперь все равно. Акула давно его съела, даже без галстука».

Ну я процедил: «за девок его…»

А он мне: «ну, ну, а как же! И девочки – тоже. Только не девки, как ты говоришь, а девочки от трёх до пяти. Более старшими брезговал твой товарищ. А ещё этот самый хорват массово учинял смертные казни. Работал с масштабом хорват. Красиво так прилетал на собственном вертолёте, и деревни уничтожал. С фантазией, гад, работал. Одну деревню напалмом сжигал. Другую бомбами «угощал», а потом там под танками погибали мирные люди. Третью заживо загонял в песок, и люди гибли от жажды. Почему я тебе говорю? Так, миленький мой, твоя то деревня так и ушла вся в песок. И отец. И братишки, и матушка тоже. Вот ты пока два года под следствием был, что знал о деревне? Да ты и не интересовался, поди. Тебе бензовозы важнее. Шейх рассказал, как ты торговался перед судом. Вот в течение этих двух лет хорват и гулял по пустыням. Нашкодит и улетит. А обученные им людишки следы заметали, да на нас всё сваливали: русские это, смотрите! И следы доказательств, кому надо клали на стол. Да, «проказник» хорват начудил по пустыням, пока не поймали его наши да сербский спецназ. Ведь он вместе с вами по делу не проходил»?

Я покачал головой.

«А потому, что по нему суд по одному шёл, так много за ним «подвигов» было.

Ну, так вот, включили в статьи, что, дескать, кто убежит от справедливого суда, то любая высокая договаривающаяся сторона имеет право»…

И тут я вспомнил. Во время суда мы много и долго ржали. Нам было весело, когда судьи нудно читали свои бумажонки, и такие слова, как вот те, что сейчас произнес сухощавый и до невозможности светлоглазый русак, вызывали у нас приступы смеха. А потом мы ещё долго смеялись, как они стучали своими молотками по столу и «требовали соблюдения порядка». Да, было смешно. А они то как раз и читали нам, наверняка, всё это, что сейчас мне блондин разъяснял.