Нелли Карпухина-Лабузная - Исповедь живодера и другие истории адвокатского бытия

Ну, отгуляли свадебку на стороне невесты, забрала Паулина приданое и пошла к мужу – жить.

С первого дня жизнь со свекровушкой не заладилась. Перво-наперво всё приданое Паулины ушло к родным дочкам. Молодым на постель постелить простыни не нашлось, кинули рядно какое, и ладно. Терпела пока Паулина, молчала. Домишко был небольшой, комната да что то вроде сеней или кладовки. Вот в той кладовке молодые и жили, да так славно все было у них, так глаза от счастья светились, что только слезу умиления утирай. Это как про кого, да не про Настасью. Отняла девка сына от матери, да еще и порядки свои наводить? Ишь, повычищала пылищу из хаты, вывела тараканов, стол и полы выскоблила набело – сразу видно породу чужую, немчурка она. Это я перевожу ругань Настасьи на привычный язык.

Иван… А что Иван? Иван никогда и ни во что, особенно в дела жены, не вмешивался. Паулина терпела. Федька выходки матери не замечал: с младенчества попривык, мать она мать, хоть то Настасья, хоть Домна иль Фекла какая.

Конфликт, как чирей, вызрел, когда Настасья плюнула в только что приготовленный Паулиной обед. Молодица старалась, щец натомила: пыхтела, училась русской еде. Щи вышли наваристые, ароматные, кипели в горшке, у Федьки аж слюнки потекли от предвкушения рая.

Настасья, только что пришедшая из города, оттоптавшая восемь вёрст, не присела отдохнуть или прилечь с дальней дороги. Нет, с порога кинулась на невестку, узрев как сыночек пялится на горшок. Поднеслась к печке, ухватом вытащила котелок, да как плюнет в кипящую жижу! С чего? Словом, баба дурная. А плюнув, кинулась на невестку, замахнулась на нее кулаком. В брани свекрови все прояснилось: невестка запасы еды взяла, не спросясь, перевела за раз то, что готовилось на неделю. Ну вот, кинулась баба на молодую в сладком предвкушении, как оттаскает ту за косу, передник порвёт.

Ага! Паулинка оказалась сильнее. Молодица повернула остервеневшую бабу к двери лицом, да как жахнет по заднице той сапожком!

Федька аж ахнул. Охнула Анастасия.

Короче, выгнала молодых. Те подались в сараюшку Ивана, а где же им ночевать? Помыкались так немного, с неделю. А тут случай такой, случай-оказия.

К Ивану заглянула городская из Симферополя. Дамочка в шляпке прикатила в коляске за игрушечкой именной, которую ладил ей по заказу Иван. Иван к сроку то не успевал, и налаживал игрушечку заводную, а дама ждала в коляске своей. Сидела, скучала, смотрела и видела. Что видела? А как молодая хозяйничает, как Федька косит траву, как Настасья, нимало не стесняясь посторонней особы, костерит из дома Ивана, невестку и весь род людской (однако, Феденьку пощадила).

Посмотрела, посмотрела дамочка на весь этот бардак, да и говорит Паулине: «а перебирайся ты, девонька, вместе с мужем ко мне в флигелёк в Симферополь. Я сама из Москвы, в вашем городе прикупила дом небольшой, вроде как дачу. А дом обихаживать надо, стеречь. Вижу я, ты очень аккуратная, муж твой непьющий, перебирайся, будете жить во флигелечке, я вам и жалование положу».

Как услышала Паулина про жалование да про дом, согласилась, нимало не думая. Ну и Федька за ней, хоть в прорубь, хоть в воду.

В городе ладно сложилось. Барыня в шляпке оказалась жуткой, как бы сейчас сказали, фанаткой А.П. Чехова, а тогда говорили, пламенной сторонницей великого писателя. Это ради него она заказала Ивану игрушку, ему и повезла оную то ли в Париж, то ли в Саратов.

А Паулину с Феденькой-муженьком оставила «на хояйстве». Дел то делов: дом сторожить, собаку кормить, да дом принаряживать к приезду хозяйки. Отвела им обещанный флигелек, жалование заплатила, не обманула. И так радостно зажилось, словно в сказке. Работы то – тьфу! А денежка есть, и у хозяйственной и по-немецки скупой Паулины денежка не транжирилась, а приросла. Как? А как ниоткуда. Федя от скуки стал обихаживать, ремонтировать дом. Славненько получилось, соседи шеи посворачивали, как смог удалец из ничего конфеточку сделать. То наличнички смастерит, то навесик какой, а так ладно выходит, в таком этаком древнерусском стиле-орнаменте. А как дом покрасил, за садик взялся. Беседку приладил, с балясинами да крылечком полукруглым. Понасадил роды, магнолии всякие. А что не садить, коли зимы в Крыму почти нет, и розы цветут чуть ли не год. Сад небольшой, не сильно и развернёшься, так Федя и улицу приободрил. С обоих сторон калитки, выкрашенной разноцветно, посадил два деревца с такими разлапистыми ветками, что тенечёк по улочке сразу пошёл. Улицу стал подметать. Не за плату, охота к чистоте Паулинкой ему уже привилась.