Ханс Хенни Янн - Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна (Книга вторая)

Слушайте же, преступление это вот что: быть всегда умеренным и в своем уме.Избегать сладострастных удовольствий и проявлять мелочность, торговаться из-за каждого пустяка, экономить на всем без определенной цели. <���…>

Что такое незначительный дефект, который человек с неосознанной чувственностью претворяет пусть даже в тысячу эротических актов насилия, по сравнению с виной, которая присуща государству уже в силу его существования,потому что эта машина с принятием каждого нового закона становится преступником по отношению к тысячам людей, которых она насилует?

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 638.

…Моцарт беседовал с фактотумом Йозефом Дайнером, который служил и ему. Йозеф Дайнер (1751–1823) был «домоправителем», фактически просто слугой Моцарта. Приступ в трактире случился с Моцартом 18 ноября 1791 года.

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 638.

…вышедший из-под пера одного вполне заурядного писателя… Янн пользовался книгой: Bernhard Paumgartner. Mozart. Berlin/Zürich 1940, S, 589 (там упомянуто, что на могиле не было даже деревянного креста).

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 638–639.

В конце «Дон Жуана» оставшиеся в живых сварливо поют секстет надгробных проклятий, как будто самим им никогда не приходилось оступаться. Однако звуки оркестра, пронизывающие этот неумолимый земной приговор, возвещают оправдание от всех грехов и заблуждений, налагаемых на нас устройством нашего организма. Тема безусловного посмертного оправдания звучит и в трилогии Янна (см., например: Деревянный корабль, с. 448, 455).

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 639.

Ноты. Часть оркестрового сопровождения заключительного секстета (2-е действие, картина 5-я), который прежде во многих постановках «Дон Жуана» опускался.

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 640.

«Скажи мне, друг мой, скажи мне, друг мой <���…> Сидеть бы тебе во все дни твои и плакать». Этот отрывок в переводе И. М. Дьяконова ( Эпос о Гильгамеше, с. 85–86) звучит так:

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 640.

Я в конце концов написал весь этот песенный диалог. См. выше, с. 756, коммент. к с. 494.

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 640.

«Друг мой, тело мое, которого ты касался <���…> Как старое платье, едят его черви». Перевод И. М. Дьяконова ( Эпос о Гильгамеше, с. 86).

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 641.

…еще и первую таблицу «Эпоса»… См.: Свидетельство I, с. 855, коммент. к с. 566.

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 641.

…возникла большая симфония. Симфоническая ода «Неотвратимое».

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 641.

Трубные сигналы, пригрезившиеся мне на мостовой Копенгагена… См.: Свидетельство I, с. 751.

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 642.

В Уррланде я однажды лежал на мостках, над водой, и чувствовал гальку на речном дне, крошечных юных лососей, собственные внутренности, ценность моей меланхоличной юности. См.: Свидетельство I, с. 469–472.

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 642–643.

Ноты. Ноты к XII таблице «Эпоса о Гильгамеше». Цитата из композиции, сочиненной самим Янном в 1924 году (см. выше, с. 756, коммент. к с. 494, и с. 705–706, коммент к с. 55: «Перрудья» ).

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 644.

Я мог бы совершить странствие к Утнапишти… Утнапишти — персонаж «Эпоса о Гильгамеше» (XI таблица): человек, который некогда спас людей от потопа, и за это боги даровали ему вечную жизнь, позволив жить на острове «при устье рек», на краю мира.

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 646.

Потому что обнаружил, всего в пяти или шести метрах от двери, мертвую косулю. Этому прекрасному животному кто-то, четырьмя острыми зубами, перекусил на шее сонные артерии. Робкая косуля — в сказках и мифологии — является, так же как и олень, животным Госпожи Holle, или Хель (см. о ней: Свидетельство I, с. 799, коммент. к с. 195), и часто заманивает героев в глубь леса, в зону потустороннего мира. Она символизирует инстинктивные силы, ранимость, отсутствие агрессивности, бессознательное. Косуля также воплощает детский, невинный, девический аспект триединой богини. Поскольку само слово «косуля» ( das Reh ) произошло от корня, первоначально означавшего «пятнистый», в романе Янна она может ассоциироваться с Оливой (см. выше, с. 773, коммент. к с. 591).