Джанет Фитч - Белый олеандр

— Как тебе Клэр? — неожиданно спросил он поверх очков, словно старик.

— Нормально.

Я смутно понимала, о чем он. Ночами я слышала скрип половиц под босыми ногами — Клэр расхаживала по комнате. Разговаривала так, словно тишина раздавит, если не подпереть ее непрерывным потоком звуков, плакала с полоборота. Однажды повела меня в обсерваторию и разревелась перед макетом звездного неба. Созвездия апреля.

— У тебя есть номер моего пейджера. Если что…

Я, ничего не говоря, рисовала молочай на фоне белой стены. Как след от пулеметной очереди.

Клэр задернула муслиновую занавеску и выглянула на улицу в ожидании Рона. Близилось лето, и в шесть на город еще только опускались медовые сумерки.

— По-моему, у Рона кто-то есть.

Я удивилась. Не от неожиданности — я знала, почему она замолкает, когда он говорит по телефону, почему осторожно выясняет, где он. Но она высказала сомнения вслух, а значит, они приобретают четкие очертания.

Я думала о Роне и его гладкости. Ему не составит труда завести любовницу, только помани. С другой стороны, он слишком трепыхается над Клэр. Если ходит налево, то какое ему дело? Допоздна работает, всегда возвращается уставший, не молод. Я решила, что у него на измены элементарно не остается сил.

— Он просто много работает, — ответила я.

Клэр выглянула из-за занавески на улицу.

— Да, так он говорит.

— Не видела мои ключи? — спросил Рон. — Уже обыскался!

— Бери мои! — отозвалась Клэр. — Я сделаю дубликат.

— Да, но меня достало все терять. Они должны быть где-то здесь…

Он взял ее ключи, однако пропажа не давала ему покоя. Он был очень аккуратным.

В другой раз я увидела, как Клэр вытащила у него из внутреннего кармана ручку «Кросс» и сунула себе в джинсы.

— Тебе не попадалась моя ручка? — спросил он несколько дней спустя.

— Нет.

Рон серьезно посмотрел на меня:

— Астрид, не ты взяла? Скажи правду, я не рассержусь. Просто все исчезает, и меня это бесит. Я не говорю, что ты украла, но, может, ты взяла на время и забыла вернуть?

Я растерялась: стучать на Клэр не хотела, но и допускать подозрения в воровстве тоже не могла. Потерять эту семью никак нельзя!

— Я правда не брала, я бы никогда этого не сделала!

— Верю. — Он провел рукой по серебристым волосам. — Видимо, выживаю из ума…

— Может, полтергейст? — вставила Клэр.

Когда Клэр отправилась на кастинг, я методически прочесала дом и нашла у нее под кроватью красно-белую коробку, украшенную осколками разбитого зеркальца. Внутри она тоже была красная и битком набита пропавшими предметами: армейский нож, часы, степлер, ножницы, ключи, кусачки для ногтей. Полароидный снимок, на котором они смеялись, и еще два снимка, склеенные лицевой стороной вместе. Я не смогла их разъединить. Крышка плотно удерживалась на коробке благодаря магниту и стальной пластине.

В конце июня закончился десятый класс. С учетом обстоятельств успехи были сногсшибательные, если не считать тройки по алгебре. Тройку, конечно, поставили только из жалости — в классе с углубленным изучением в конце года двойки не полагались. Благодаря ежедневной помощи Клэр я получила высший балл по английскому, истории, мировой художественной культуре, биологии и даже испанскому. Что учеба — попроси она меня сходить на футбол, я и то согласилась бы! Праздновать такое событие Рон повез нас в «Муссо энд Фрэнк», ресторан прямо на Голливудском бульваре. Раньше я его не замечала, хотя он расположился совсем рядом с нашей последней квартирой.

Мы припарковались сзади и прошли по лестнице с блестящими медными перилами. В старомодной кухне хлопотали повара. Пахло тушеным мясом или мясным рулетом — так, как должно пахнуть время, обстоятельно и сытно. Мы гуськом проследовали мимо видавшей виды деревянной стойки, где посетители читали «Вэрайети», ели бифштекс и мясо на косточке. От гриля поднималось тепло, вокруг сновали пожилые официанты в красно-зеленой форме. Словно ты попал в петлю времени, кадр двадцать седьмого года. Охватило приятное ощущение безопасности.

Мы устроились в дальнем зале. Рон представлял нас многочисленным знакомым: «Моя жена, Клэр…» На секунду я подумала, что он добавит «и наша дочь», но он сказал «и Астрид, друг семьи». Я заглушила острое разочарование мыслью, что Марвел вообще не потрудилась бы меня представить, а Амелия… с ней вообще было чудом, если тебя покормили.

Я пила безалкогольный «Шерли Темпл», а веселая Клэр шепотом называла имена кинозвезд. В реальной жизни они выглядели далеко не так эффектно: просто одеты, ниже ростом, ужинают, как обычные люди. Недалеко от нас сидел с приятелем Джейсон Робардс и двое скучающих детей. Мужчины говорили о делах, а дети швырялись друг в друга шариками из хлебного мякиша.