Джанет Фитч - Белый олеандр

— Многое нужно наверстать…

Весь такой гладкий. Я представила, как он уговаривает одинокую старушку рассказать перед камерой, о чем она беседовала с покойным мужем во время спиритического сеанса. Держит ее узловатую руку в своей гладкой ладони, на пальце поблескивает гладкое кольцо, спокойный голос увещевает: «А дальше?»

Она немного рассказала про нашу жизнь: что она устроила меня в Фэрфакс-Хай, что мы ходили в кино и на джазовый концерт в Музее искусств.

— Астрид отлично рисует… Покажи ему!

Клэр купила мне большой набор акварели «Пеликан» и блокнот плотной рельефной бумаги. Я рисовала сад, клонящийся к земле китайский вяз, молочай на фоне белой стены, стрелки дельфиниума, румянец роз, дюреровского зайца. Клэр, делающую балетные упражнения в гостиной, Клэр с бокалом белого вина, Клэр в тюрбане из полотенца. Рисунки были слишком интимными, чтобы их показывать.

— Покажи! — повторила Клэр. — Они прекрасны!

Меня задело, что она настаивает. Я считала, что они касаются только нас, ее и меня. А его я не знала. Зачем ей это? Показать, что они не ошиблись с выбором? Или что она справляется с ролью матери?

Я принесла толстый альбом, протянула Рону и вышла в темный сад сбивать ногами бутоны мексиканской энотеры, которая заползла на газон. Не могла смотреть, как он листает страницы.

— Надо же! — Засмеялся. — Ух ты… Настоящий самородок… Потрясающе! — крикнул он мне в темноту.

Я сбивала энотеру.

— Стесняется, — объяснила Клэр. — Не смущайся, Астрид! У тебя талант! Таких, как ты, очень мало!

Единственный такой знакомый мне человек сидел за решеткой.

Сверчок или ночная птица попискивали, как хомячок в колесе. Клэр на террасе живописала приготовление паэльи, как будто пересказывала немую комедию начала века. От ее энтузиазма сводило живот. Я смотрела на Рона в белой рубахе, на которую лампочки-перчины бросали розоватые отблески. Он смеялся, заложив руки за голову. Приятное лицо, чистая нога в сандалии на джинсовом колене. Шел бы ты отсюда, а? Возьми интервью у знахарей или сними сюжет о кукурузных тортильях, на которых проявился лик Девы Марии!.. Смех Клэр был густым, как древесный сок, а запах ночного жасмина — нежным, как молочная ванна.

— Астрид, ты еще там? — Клэр всматривалась в темноту.

— Просто думаю. — Я оторвала веточку мяты из-под шлангового крана, потерла между пальцами.

Сегодня они лягут на сосновую кровать с розами на простынях, и я опять останусь одна. Женщины всегда ставят мужчин на первое место. Потому-то все в этом мире через задницу!

После недели наедине с Клэр я неохотно вернулась заканчивать десятый класс в Фэрфакс-Хай. Хорошо хотя бы, что не пришлось ходить в школу в Голливуде, где помнят, как я ела из мусорных баков. Чистый лист. В Фэрфакс я, к своей радости, опять стала невидимкой. Дома меня всякий раз ждали бутерброд, стакан чая со льдом, улыбка Клэр и вопросы. Сначала они казались странными и излишними. Меня еще никогда никто не ждал, не слушал, как поворачивается ключ в замке. Даже в детстве. Казалось, сейчас она станет ругать, но дело было не в этом. Она хотела знать про сочинение по Эдгару По и рисунки желудочков сердца и системы кровообращения. С сочувствием отнеслась к двойке по алгебре.

Спрашивала про одноклассников, но сказать было нечего. Я и в лучшие времена общительностью не отличалась. Школа — это работа, которую делаешь и уходишь. Я не собиралась записываться в кружок испанского или движение за трезвость на дорогах. Даже мимо компаний наркош ходила, не поворачивая головы. Теперь у меня была Клэр, и она меня ждала. Что еще нужно?..

— Как сегодня школа, хорошо? — спрашивала она, подвигая стул к красно-белому кухонному столу.

Она ошибочно полагала, что Фэрфакс — вроде школы ее детства в Коннектикуте, несмотря на металлодетекторы на каждом входе. Я не говорила про потасовки на школьном дворе и ограбления в автобусе. В столовой какая-то девчонка с вызовом прожгла соседке сигаретой дырку на спине прямо у меня на глазах. В коридоре возле кабинета испанского парню приставили нож к горлу. На физкультуре девочки рассказывали про аборты. Клэр все это знать не требовалось. Я хотела, чтобы мир для нее оставался прекрасным. И в школе у меня все всегда было хорошо.

В субботу Рон подстриг газон, срезал бутоны энотеры и занялся чтением сценариев. Позавтракали бубликами с лососиной, и Клэр ушла на хореографию. Я села рисовать рядом с Роном. Постепенно я к нему привыкала. Он не делал попыток сблизиться.