Джанет Фитч - Белый олеандр

— Я Конрад.

Чужеродный вкус во рту и запах в волосах.

Протянул полпакета:

— Если что-нибудь надо, обращайся.

— Буду иметь в виду. — Я подошла к машине и забрала у них Кейтлин.

Мой первый фокус. Нравится ли мне?

Я чистила для детей ломтики яблок и смотрела в кухонное окно на Оливию: корица и бежевый шелк, волосы гладко зачесаны назад. Она села в «Корвет» цвета шампанского, и я внезапно поняла: для нее это тоже работа. Она зарабатывает на машину и медные кастрюли точно так же, как другая — делая макет в журнале или разнося почту. Эти мужчины, с дредами и на «БМВ», были не любовниками, а клиентами. Только на колени она становилась изысканнее, услугу оказывала тайно, иллюзию создавала более полную и взамен получала совсем не полпакета травки.

Я объявила Марвел, что начинаю готовиться к армии. Хмурым утром завязала кеды, убрала волосы в хвост, несколько раз попрыгала ноги вместе — ноги врозь, похлопала руками над головой, сделала наклоны и растяжку для коленей, уперев ногу в забор, — шоу по полной программе. Армия — хорошее место: стабильность и льготы.

Пробежала разок вокруг квартала и постучалась к Оливии.

Она встретила меня в белых джинсах, свитере и туфлях на низком каблуке без перепонки и с кисточками. Туфли напоминали школьные, но аккуратнее. Свитер легко облегал тело, оголяя плечо. Я уже рисовала это плечо. Оно блестело в мягкой рыжей шерсти, точно полированное. Волосы удерживались длинной серебряной заколкой, которая стоила больше, чем только что заработанная мною травка.

— Нужно поговорить.

Она пригласила войти и, закрывая дверь, бросила взгляд мимо меня на улицу. Из стереосистемы доносился сексуальный речитатив на французском.

— Хорошо, что зашла. Я сама хотела увидеться, но закрутилась с делами. Прости, я тут порядок навожу.

Она поставила стаканы и тарелки на лакированный поднос, высыпала окурки сигар из хрустальной пепельницы. Любопытно, кто из них курит сигары? Тот на «Мерседесе» приезжал опять. Вентилятор медленно вращался, гоняя кислый воздух. Оливия унесла поднос, налила кофе.

— Тебе с молоком?

Кофе был таким крепким, что от молока даже не изменил цвет.

— Ты какая-то другая…

Мы сидели за обеденным столом на стульях с резными спинками. Она постелила под чашки маленькие коврики с голландскими тюльпанами.

Я достала из кармана пакет и положила на стол.

— Отсосала у одного толстого парня в парке. Он дал мне это.

Оливия взяла пакетик, слегка сжав вокруг пальцы. Наверное, так же она берет член. Перевернула руку ладонью вверх и покачала головой. Лоб прорезали вертикальные линии.

— Я имела в виду другое, Астрид.

— Хотелось посмотреть, как это.

— Ну и как? — мягко спросила она.

— Не очень.

Она вернула пакет.

— Скатай, покурим.

Я скатала косячок на элегантном коврике с яркими, как перья попугая, бутонами. Получалось плохо, но она не помогла. Пока курили, я смотрела вокруг и думала, сколько за всем этим спермы: за ботаническими изображениями в рамках, резными стульями и широкими деревянными ставнями. Целый океан! Мне на ее месте снились бы кошмары, белое море спермы и монстры-альбиносы в его глубинах.

— Вам нравится заниматься сексом? В смысле, вы получаете удовольствие?

— Удовольствие человек получает от того, что хорошо умеет. Как фигурист или поэт. — Оливия встала, зевнула, потянулась, обнажая плоский живот. — У меня кое-какие дела. Хочешь со мной?

Я колебалась. Может, мама права и надо бежать? Оливия запросто похитит мою душу. Уже похищает. С другой стороны, кто еще у меня есть, какая еще красота? Договорились встретиться в конце улицы, чтобы не увидела Марвел.

Оливия опустила верх «Корвета». Повязала на голову и вокруг шеи белый платок в горошек, на манер Грейс Келли. Какая же она стильная, эта Оливия Джонстоун! Я скользнула на пассажирское сиденье, такое низкое, что ты как будто ложился, и пристегнулась, не поднимая головы, на случай, если попадутся знакомые.

В тот хмурый день я влюбилась — в скорость, дорогу и мелькающий, как при панорамной съемке, пейзаж. Обычно меня укачивало, но травка сделала свое дело. Сосны вдоль дороги сорвали с сердца уныние, которое преследовало с того случая в парке, оставив только тенор мотора, ветер в лицо, округлый профиль Оливии, ее большие солнечные очки и неторопливую «Наиму» Колтрейна. «У соседской шлюхи — треклятый „Корвет!“» Я была счастлива, что Оливия поделилась со мною этой бледно-желтой жемчужиной со дна белого моря спермы.