Джанет Фитч - Белый олеандр

Во мне поднялась волна ярости. Смерть Клэр касается только меня! У нее нет права напоминать и связывать это с матерью! А может, тактика: сразу показать карты, чтобы я не замыкалась, не прятала чувства, чтобы не вытаскивать из меня клещами каждое слово. Агрессивное начало партии. Она прекрасно понимала, что делает, сразу давила на больное место.

— А вы не спросили свою подзащитную о ее роли?

— Не можешь же ты винить мать в смерти женщины, которую она видела лишь однажды! — заявила Сьюзан таким тоном, словно абсурдность этого утверждения не вызывала сомнений. — Она не колдунья!

Откинулась на диване и затянулась сигаретой, наблюдая сквозь дым за моей реакцией.

Мне стало страшно. Вдвоем они и правда могут что-нибудь провернуть. Букет из олеандра и белладонны легко превратится в лавровый венок.

— Да, я ее виню.

— Почему? — Она держала сигарету в левой руке, а правой писала в блокноте.

— Мать сделала все, чтобы убрать Клэр из моей жизни. У Клэр была неустойчивая психика, и мать знала, куда нажать.

Сьюзан затянулась, прищурилась сквозь дым.

— Зачем ей это?

Я отлепилась от стены и подошла к вешалке для шляп. Не хотела больше ее видеть. Точнее, не хотела, чтобы она смотрела на меня и оценивала. Надела старую соломенную шляпу с сетчатой вуалью, наблюдая за адвокатшей в зеркало.

— Потому что Клэр меня любила.

Опустила вуаль на глаза.

— Ты думала, что она ревнует, — произнесла Сьюзан материнским тоном, плюясь дымом, как осьминог чернилами.

Я поправила вуаль и поля.

— Она очень ревновала. Клэр хорошо ко мне относилась, и я ее тоже любила. Мать не могла это вынести. Не то чтобы она сама уделяла мне внимание, но когда это делал кто-то другой…

Сьюзан подалась вперед, уперла локти в колени, подняла глаза к шероховатому акустическому потолку. Слышно было, как щелкает ее мозг, производя механические поправки, переворачивая так и этак мои слова, ища, за что уцепиться.

— Какая мать на ее месте не приревновала бы, когда дочь привязывается к приемным родителям? Если уж начистоту…

Она стряхнула пепел с огненного кончика сигареты в пепельницу-погремушку, набитую бобами.

Я посмотрела на нее сквозь вуаль, радуясь, что ей не видно страха в моих глазах.

— Если уж начистоту, то она убила Клэр! Столкнула ее с обрыва. Может, ее нельзя за это привлечь, но не надо втирать мне здесь ваши новые небылицы. Она убила Клэр, и она убила Барри. Отсюда и будем плясать!

Сьюзан вздохнула и отложила ручку. Еще раз затянулась и затушила сигарету в пепельнице.

— Ты крепкий орешек, да?

— По-моему, это вы добиваетесь освобождения преступницы.

Я швырнула шляпу на кресло, вспугнув белого кота, который бросился из комнаты.

— Имели место процессуальные нарушения, все задокументировано.

Сьюзан постукивала по руке ребром ладони. Я представила, как ее жесты в суде доносят смысл до людей с нарушением слуха.

— Госзащитник и пальцем не пошевелил. Она была под воздействием препаратов. Господи ты боже мой, она едва могла говорить! Это все есть в деле, включая дозу. И никто слова не сказал! Обвинение целиком построено на косвенных уликах.

Сьюзан резко развела в стороны согнутые на уровне груди руки, как судья в бейсболе. Приближалась кульминация речи. С меня было довольно.

— А вам-то что со всего этого? — перебила я, стараясь говорить предельно сухо и равнодушно.

— Должно свершиться правосудие, — твердо заявила она.

Я живо представила, как она дает представление для телевизионщиков на ступенях здания суда.

— Оно свершилось. Слепо и, может, даже по ошибке, но свершилось. Большая редкость, я знаю. Современное чудо.

Сьюзан сгорбилась на диване, как будто мои комментарии лишили ее праведного пыла. Мимо проехала машина, в которой орало радио — ковбойская музыка, — и Сьюзан быстро посмотрела в окно на темно-зеленый «Ягуар». Убедившись, что он все так же посверкивает возле тротуара, вернулась ко мне. Медленно и устало.

— Когда я вижу в молодежи такой цинизм, Астрид, я начинаю бояться за будущее страны.

Шутка дня! Я не выдержала и расхохоталась. Моя жизнь не изобиловала причинами для смеха, а это заявление было из ряда вон по любым меркам.

Усталость адвокатши исчезла так же быстро, как праведный пыл. Передо мной возник холодный и расчетливый стратег, не уступающий, пожалуй, самой Ингрид Магнуссен.

— Барри Колкер мог умереть от сердечного приступа, — заявила Сьюзан спокойно. — Он страдал ожирением и принимал наркотики. Верно?