Элис Петерсон: Письма моей сестры

– О’кей, – соглашается Марк. – Но я хочу получить самый большой рулет. Я люблю рулеты с инжиром.

Беллс кладет ему в руку свой кубик сыра, обросшего мохнатой плесенью. Ее плечи трясутся от смеха, и я понимаю, что она считает это ужасно смешным, особенно когда Марк с воплем «Это живое, живое!» швыряет сыр в нее.

– У нас иногда ученики делают такое, – признается потом Марк, придя в себя и отсмеявшись. – Однажды, когда к нам приходила Джоан Ламли и мы говорили об актерском мастерстве, они подложили мне подушку-пердушку. Получилось ужасно неловко. – Он зажмуривает глаза.

– Марк, мы с Беллс должны сейчас пойти в «Сэйнсбери» и…

– В «Сэйнс-хватай», – говорит Беллс и опять начинает гоготать.

– Я обещала Эмме, что куплю продукты на завтра.

– Я помогу.

– У тебя жуткий вид, куда тебе идти? – Зачем я сейчас сказала, как моя мать? Мне всегда стыдно за все, что я говорю и делаю в его присутствии.

– Ну и что? – отвечает Марк. – Ведь ты всегда призываешь не обращать внимания на то, что подумают люди.

Я улыбаюсь.

– Ладно. Пошли.

Супермаркет полон народу, негромко звучат рождественские мелодии.

– Марк, что ты делаешь на Рождество?

– Мама с папой уехали в Новую Зеландию к моему брату-фермеру.

– А ты не поехал?

– Не смог.

– Почему?

– Слишком дорого лететь туда на неделю. Ведь они вернутся к Новому году. А мне нужно копить деньги, в будущем году они мне понадобятся, – добавляет он.

– А что у тебя будет в будущем году? – интересуюсь я.

Марк, кажется, занят своими мыслями и не отвечает.

– Но ведь ты не окажешься на Рождество один? – допытываюсь я.

– Нет, я встречу его с Джесс и друзьями.

– А где Джесс живет? – спрашиваю я и тут же соображаю, что знаю ответ. Откуда у меня эта внезапная потребность как-то заполнить пространство между нами?

– В Эдинбурге.

– Ах да, конечно. В Эдинбурге. – Почему каждое произнесенное мной слово звучит так плоско и скучно?

– Превосходно, – ни с того ни с сего произносит он с рассеянным видом.

– Где Беллс? – спохватываюсь я. Мы оглядываемся по сторонам и идем вдоль полок на ее поиски. Мы находим ее у витрины с деликатесами; она разговаривает с мужчиной в шляпе с серебряной рождественской звездой, который стоит за лотками с оливками и холодным мясом. Разумеется, она интересуется, сколько ему лет.

– Какие-то новости насчет книги есть? – Я как будто беру у него интервью. Но тут же соображаю, что это неважно, потому что Марк меня даже не слушает. Он смотрит, как Беллс надевает на себя шляпу с серебряной звездой. – Марк? – Я легонько толкаю его. – Ты так задумался, что…

– Извини. – Он поворачивается ко мне. – Никак не могу выбросить из головы некоторые проблемы.

– Что-то серьезное?

– Да… нет… не знаю. Школьные дела. Мне необходимо обдумать кое-что.

– Я могу чем-то помочь?

– Нет, – жестко говорит он.

– Марк?

– Извини. Я не хотел так рявкать. Ничего, я разберусь.

Беллс врезается в нашу тележку.

– Эй, Беллс. Сбегай к… – Марк смотрит на меня, рассчитывая на подсказку.

Я заглядываю в свой список.

– Нам нужны мини-колбаски и пармезан.

– Бежим к колбасам! – говорит Марк и бежит вместе с Беллс.

Мы с Марком и Беллс стоим в очереди за попкорном. Беллс купила бочонок диетической колы. Мы собираемся посмотреть последний фильм с Хью Грантом.

– Вы хотите коку? – спрашивает она у нас.

– Еще? – ахает Марк. – Беллс, скоро кока польется у тебя из ушей. Надо срочно покупать акции «Кока-Колы», эта компания неплохо зарабатывает на тебе.

– Не смешно, Марк.

– Если бы я так много пила, я бы все время сидела в туалете и не видела фильма, – говорю я сестре, когда мы подходим к экрану под номером пять.

Мы садимся рядом с молодой парочкой. Я в середине. Беллс хохочет над рекламой мороженого. Я сую руку в попкорн. Марк тянется и тоже берет горсть. Наши руки встречаются, и я остро чувствую каждое его движение, каждое касание.

Вдруг раздается громкое шарканье. Парочка, сидевшая рядом с Беллс, пересаживается. «Простите, извините», – говорят они шепотом, если наступают кому-то на ногу. Я решаю не обращать внимания и не портить вечер. Не говори ничего, Кэти, твержу я себе. А мне так хочется крикнуть «ЗАДНИЦЫ!», что я с трудом сдерживаюсь. Меня утешает лишь то, что Беллс, кажется, ничего не заметила. Или заметила?

– Извините! – говорит Марк, вставая. В зале уже гаснет свет и загорается экран. Стоит полная тишина, лишь слышится шорох и шелест пакетов с попкорном и оберток мороженого. Парочка оглядывается. – Простите, что задержал вас. У вас оказались сломанные кресла? – Зрители начинают прислушиваться к разговору. – Если это так, может, вам нужно сообщить об этом владельцам?