Ахмед Рушди - Сатанинские стихи

Джахилия сегодня полна парфюма. Ароматы Аравии, Arabia Odorifera , [547]висят в воздухе: бальзам, кассия, корица, ладан, смирна. [548]Пилигримы пьют финиковое вино и гуляют на большой ярмарке в честь праздника Ибрахима. И средь них бродит один, чей морщинистый лоб противопоставляет его веселой толпе: высокий человек в свободных белых одеяниях, он почти на целую голову выше Махаунда. Его борода покрывает изгиб высокоскулого лица; его походка демонстрирует плавность, смертельную элегантность мощи. Как зовут его? — видение, в конечном счете, выдает его имя; оно тоже изменено грезами. [549]Вот он, Керим Абу Симбел, [550]Гранди [551]Джахилии, муж свирепой, прекрасной Хинд. Глава совета градоправителей, богатый сверх меры, владелец доходных храмов в городских воротах, несметного числа верблюдов, проводник караванов, жена его — лучшая из красавиц земли: что могло поколебать несомненные достоинства такого человека? И все же в жизни Абу Симбела тоже приближается кризис. Имя грызет его, и нетрудно догадаться, какое: Махаунд Махаунд Махаунд.

О великолепие дивных торгов Джахилии! Вот в широких душистых шатрах — множества специй, листьев сенны, [552]душистого дерева; здесь можно найти торговцев духами, конкурирующих за носы паломников — и за их кошельки тоже. Абу Симбел прокладывает себе путь через толпы. Торговцы — еврейские, монофизитские, [553]набатейские [554]— покупают и продают серебряные и золотые слитки, взвешивая их, проверяя монеты на зуб. Есть лен из Египта и шелка из Китая; оружие и зерно из Басры. [555]Там азартные игры, и выпивка, и танцы. Есть рабы на продажу — нубийские, [556]анатолийские, [557]эфиопские. Четыре фракции Акульего племени управляют отдельными зонами ярмарки: в Алых Шатрах — ароматы и специи, тогда как в Черных — ткань и кожа. Среброволосая группировка отвечает за драгоценные металлы и мечи. Развлечения — игра в кости, исполнительницы танца живота, пальмовое вино, курение гашиша и опия — является прерогативой четвертой четверти племени — Владельцев Пестрых Верблюдов, заведующих также работорговлей. Абу Симбел смотрит в палатку с танцовщицами. Пилигримы сидят, сжимая кошельки в левой руке; время от времени монеты перемещаются из мешочка в правую ладонь. Танцовщицы трясутся и потеют, и их глаза неотрывно следят за кончиками пальцев паломников; когда перемещение монет прекращается, танец завершается тоже. Большой человек отворачивается и опускает полог шатра.

Джахилия выстроена чередой грубых концентрических кругов, [558]ее здания расходятся вокруг Дома Черного Камня примерно в порядке богатства и ранга. Дворец Абу Симбела находится в первом круге, самом внутреннем кольце; Абу совершает свой путь вниз по одной из неровных, продуваемых ветром радиальных дорог, мимо множества городских провидцев, которые в обмен на деньги паломников щебечут, воркуют, шипят, одержимые всяческими птичьими, звериными, змеиными джиннами. Волшебница, потерпевшая мимолетную неудачу в своих поисках, приседает на его пути:

— Не желаешь ли похитить девичье сердце, дорогой? Не желаешь ли прижать врага к ногтю? Испытай меня; испытай мои маленькие узелки! [559]

И, поднявшись, покачивает спутанной веревкой, ловушкой для человеческих жизней, — но, разглядев теперь, к кому обращается, позволяет своей руке разочарованно опуститься и, что-то бормоча под нос, ускользает в песок.

Всюду шум и толкотня. Поэты стоят на ящиках и декламируют, пока паломники швыряют монеты им в ноги. Некоторые барды [560]произносят раджазы, [561]четырехсложный метр которых, согласно легенде, был навеян темпом идущего верблюда; другие читают гасиды [562]— поэмы своенравных хозяек, безрассудного риска, онагровой [563]охоты. День или около того длится ежегодное поэтическое состязание, после которого семь лучших стихов будут прибиты к стенам Дома Черного Камня. Поэты оттачивают форму весь свой долгий день; Абу Симбел смеется над менестрелями, [564]поющими порочную сатиру, ядовитые оды, заказанные одним вождем против другого, одним племенем против своего соседа. И приветливо кивает, узнав одного из поэтов, проходящего в шаге от него, — остроглазого худого юнца с беспокойными пальцами. Этот молодой памфлетист уже обладает самым едким языком во всей Джахилии, но Абу Симбел относится к нему наиболее почтительно.

— Чем так озабочены, Гранди? Если бы Вы уже не потеряли свои волосы, я бы сообщил Вам, что с Вами это вскорости произойдет.

Абу Симбел ухмыляется своей кривой усмешкой.