Роман Парисов - Стулик

Светик вся светится, льнёт к моей подмышке. Мама Анна, успокойтесь, не бегайте глазами сквозь застывшую улыбку! Знаю я: впервые доверяете вы мужчине своё сокровище на целых две безвестных ночи. Но уж во мне-то не ошибётесь. Каждый час будем докладываться.

И вот!!

Вот мы на Дмитровском шоссе, мы еле едем – пятничная пробка – да и тьфу на неё. Мы в кондиционированном застеколье. Матерись, унылый потный дачник! Вези свою рассаду на крыше «копейки». Не понять тебе нашего безмятежного микрокосма. Отсчёт медового уикенда начат. Мы – рядом, мы – вместе, и даже не знаю, болтаем о чём или нет, так как нечто большое и вневременное залезло с нами, чтобы держать у нас над головами по единящему венку!

Т-а-ак, а что-то полагается девчонке – за непосредственность. (Соображай быстрее, Ромик.) Ну конечно – розовая лилия! Самая полновесная и благоуханная, какая только находится в саду у тёти, торгующей малиной на обочине.

За Дмитровым пробка тает, вечерний встречный ветер становится свежим и диким, а у эклипса вырастают крылья. Моя левая рука и её правая. Облетаем местных тихоходов, всполошённых невиданной птицей.

Светику хочется пить. Мой яркий, мой изощрённый мозг затейливо обыгрывает этот запрос. Бабахает в окно заначенное шампанское, разбивается на лету пенный столб. Светик хлопает в ладоши.

Прьвэ-э-э-эт труженикам полей от истребительной авиации!

Дом отдыха «Гелиопарк» – бывший пионерлагерь! Симметрично темнеют вдалеке кирпичные корпуса. Стрёмная рецепционистка, озадаченная поздним приездом, заученно излагает наши права и возможности. Светик затуманенно внемлет, глаза уже поехали от шампанского, ждёт про лошадок.

Номер милый, функциональный и очень простой. Минимально евроотремонтировали пионерлагерь – а-ля две звезды. Нам некуда спешить, разве что на ужин. (Не набрасываться на неё, покормить сначала.) А если бы и набросился, моей пионерке всё сейчас в охоту. Легко и радостно разбираем вещи. Мы на одной волне! Светик соглашается с любыми планами. Покушать, дискотека, караоке… Вдруг насупленно смотрит на кровати. Какой-то непорядок.

– Надо сдвинуть, – и улыбается со значением, но и смущённо (якобы).

И мы сдвигаем койки, мы застенчиво ползаем, переставляя тумбочки, переключая розетки, мы делаем ложе. Я знаю, чего она хочет: почувствовать себя немножко женой! Но и не слишком-то уверена передо мной, большим и сильным, в своей женской власти.

Всё это льстит мне очень, и мне счастливо.

– Я надеваю твоё платье?

– Конечно. А не хочешь ли, Светик, позвонить-поздравить Фису?..

– Ой… Точно!

Заговорщически прищурясь, набирает номер. Другой рукой откидывает волосы (как тогда, на выставке).

– Фиса… Фисунчик! Прьвэ-эт! Это Света, маленькая… Ну помнишь – Сту-улик!.. – (Ангельские, ангельские глаза!) – С днём р-рожденья тебя!

Металлический голос Фисы почему-то очень громок, его можно слышать по всей комнате. Он безжизнен и… оч-чень уверен, он зациклен на себе. Он сообщает: только что прилетела в Питер на уик-энд, к друзьям, вон меня уже встречают, всё, пока.

Как на три буквы послала.

– Она под коксом. Это факт, – заявляет немного обескураженная Света.

(…а я в этом голосе, опять как кролик перед удавом.

…не сметь! такая девчонка рядом, ответила тебе, как ты и предположить не мог…

…да какая?.. – нескладный призрачный стулик из детского конструктора вместо – как там у Олеши? – той самой… ветви, полной цветов и листьев… [14] Точнее: «Вы прошумели мимо меня, как ветвь, полная цветов и листьев» (цитата из романа Ю. Олеши «Зависть»). )

– Рома, ты что?

– Да всё здорово! У нас с тобой здесь свой праздник!

– Ты переживаешь, – сказала она, потускнев.

Я галантно, прочувствованно, с надрывом ухаживал за ней этим вечером, всё доказывал, что не переживаю. В полупустом и уже тёмном ресторане мы пили белое вино и, взявшись за руки, смотрели друг на друга через свечку. Далее перешли в бильярдную, где сосредоточенная Света в азартно задирающемся платьице несколько удивила меня своим возросшим классом. Рядом пьяная команда нескладно орала песни в караоке, при этом вусмерть уделавшийся парубок то и дело отлипал от бара и требовал от исполнителей «Господ офицеров». Наконец я не выдержал и попросил микрофон. Посвящённые Светлане «Глухари» забацаны мною кафешантанно, с соответствующей хрипотцой и розенбаумовскими подвываниями. Они ложатся в тему и провожаются овацией. Светик гордо за меня потягивает джин-тоник. Потом с потухшим тяжёлым своим взором курит на балконе.