Роман Парисов - Стулик

Ну, а правдивые, жёсткие, но ведь и совершенно непосредственные рассказы из школьной жизни, про «скаутов» да про «модельный бизнес» казались мне теперь из её уст просто забавными откровениями.

Главное – я знал, что делать! Первым делом нужно было купить диск «Рамштайна». Сразить её своей внимательностью – и заодно вслушаться в её музыку, попытаться настроиться на её волну, поймать его, рокового страдающего Светика, в воинствующей минорной какофонии.

И так проникся я звонким ощущением важности этой идеи, что просветлённо улыбнулся себе в зеркало и тут же, ясным рабочим полднем кинулся на ярмарку в Коньково.

«Всё просто, – стучало в груди, слепило в глаза, летело за окном машины. – Я наметил себе цель. Цель – это она. Шальная, неспелая, изменчивая, будоражащая – она! Буду открывать её через музыку».

И на излёте моего светлого транса, когда диск был уже в руке, из колыхания коньковских рядов возникла другая мысль, ещё более объёмная, счастливая и важная: я, как творец мне одному вверенной радужной вселенной, могу ведь наполнять её различной сутью, тканью и фактурой. Украшать её, отдавая что-то своё, – и одновременно познавать её – да хоть через новые вещи, красивые и радостные, через свежие запахи духов, через дела, которые интересно и полезно делать вместе…

…ту косточку, оброненную мною, могу я взращивать и поливать, и видеть счастье в мелочных заботах.

…могу лепить свой материал из разных глин.

…могу из воздуха соткать тебе оправу и пригласить тебя в неё, мой бриллиант.

(То есть: сконцентрироваться на этой девчонке и из неё… из неё уже попробовать изменить мир… перевернуть мир – вверх дном!)

Ассоциации пробудившегося творческого инстинкта распирали меня всего изнутри подзабытым чувством силы и уверенности, но игриво уводили в сторону. Коль скоро я на вещевом рынке, то уж начну с лежащего на поверхности, с видимого и осязаемого. Чего-то недостаёт в этом привычном уже милом полумальчишеском облике…

Ну конечно: женственности! Как родная, легла бы на её фигурку обтягивающая лёгкость какого-нибудь короткого летнего платья. Такое здесь почему-то не сразу ещё и сыщешь, несмотря на разгар сезона, и я, всё больше вдохновляясь от первых неудач, нервно тыркаюсь в ряды с заклинанием:

– Открытое мини-платье, стрейч, секси, на девочку, размер 40–42…

Громоздкие торговки качают крашеными головами, перемигиваются и провожают меня улыбками. Как выясняется, хочу я эксклюзив, раритет, который вообще может иметься только у Алёны на D-23. С трудом нахожу Алёну и забираю у неё единственный белый сарафан с синими цветами – «писк сезона». Он кажется мне довольно обычным, слишком недорогим и недостаточно коротким. Но для начала пойдёт и этот, тем более что та же озадаченная моей реакцией Алёна выкатывает мне пару джинсовых босоножек на платформе – цветом что цветы на сарафане…

Я почти уже счастлив предвкушением её реакции. Для полнейшего эффекта мне трамбуют покупки в корзинку, творчески свивают сверху платье бутончиком и помещают в целлофановый пузырь.

Мобильный настойчиво задрожал в кармане. Вот уже час, как нет меня в «офисе», но немножечко не вовремя какой-нибудь клиент всполошился. На определителе… глазам не верю… – «Sveta little» бьётся, долбится ко мне тёплыми душными волнами!

– Рома? Не отвлекаю? Я подумала, может быть, ты свободен вечером? Могли бы где-нибудь попить кофе …

Кто-то – кажется, Кант – говорил, что счастья нет. Лишь проблесками посещает нас это призрачное радостное чувство, да и то существует лишь субъективно, внутри нас – ничего общего не имея с объективной реальностью, от которой происходит.

Ну, пускай так – ради таких моментов стоит жить.

…из смертной скорби, из тяжкого дыма после побоища без победителей вылезает, стелется тягучий призрак – и открывается, разверзшись скрипучим, надрывным, нечеловеческим заявлением. Констатирует он, конечно же, победу зла. Мощно, фатально включается разрушительный ударник – и выворачивает, разносит всё на своём пути:

– Если бы знать ещё, Светик, что это такое… о чём поют-то вообще…

– Ну… что-то о любимом ребёнке, о моём сердце…

Мы сидим в машине у её подъезда. Светик возбуждена и счастлива, она тыкает пальчиком в магнитолу, быстрей-быстрей пролистать все песни, поставить мне свою любимую.