Роман Парисов - Стулик

Ау, дядя Фрейд!..

Двое самых отважных, напрыгавшись, решаются к ней подойти. Завязывается беседа. О чём же это?.. О попугае – о чём ещё. (Но неразборчиво.) Интересно – они меня за кого вообще-то держат. (Ну, лежит дядя чуть поодаль.) Минута проходит, другая… Света как сидела, так и сидит – спиной ко мне. А там уже смех вовсю…

…вот что. Не ревную я тебя нисколько, Светик. Сиди с ними, сколько хочешь, дружи. И вообще – живи себе в кайф. И… не оборачивайся на меня, не показывай по обязанности, с кем ты, не вводи тяжеловесным балластом в свой игривый контекст, в свою лёгкую маленькую жизнь. Не поможешь ты мне, только хуже будет – всем. Пойду я, вот что. Я… себя никак не ощущаю, нет меня нигде. Не нарочно уже нету, а взаправду. Для себя даже нет, а для тебя тем более. Вот что страшно. Пойду – не знаю, куда, испарюсь-исчезну – не будет меня час, и другой… а если вообще – никогда?

…а я знаю, о чём ты плакала тогда на волны. И почему не подошёл я, хоть искал тебя. Хоть и комком к горлу подобралось вдруг то, о чём говорила ты с морем.

Ты говорила на своём языке.

Языки наши параллельны, и не слиться им.

Бредя по берегу, наткнулся я на пункт проката Watersports, мимо которого столько раз мы ходили… И ни разу не взяли даже скутер!.. (Да я себя не узнаю, весь отдых в инертном дурмане – сглазили меня, что ли?!)

Свежо, куда-то делось солнце, и я на запредельной сбивающей дыхание скорости рву, вцепившись в руль, рассекаю живую великую гладь, бухая и подпрыгивая неровно – туда, где горизонт, и сыплются навстречу мне брызг снопы, и наваливается вдруг и охватывает сиюминутное счастье… Стряхиваю сожаления, заряжаюсь вечностью – и вызов ей бросаю, маленькая букашка, бороздящая простор.

Завтра уезжать.

Вечером мы прощаемся с городком. Городку наш отъезд относительно безразличен. Непрестанно пополняется он новыми красными физиономиями. Мы идём почти молча. Постоянные взгляды уже раздражают. Сорок долларов осталось у меня, и это смешно и очень, очень грустно. (Не понимаю, как за мои прошлые небедные годы не завёл я ни единой кредитной карты.) На сорок долларов мы должны купить по сувениру маме с папой, рюкзачок Свете в школу, да ещё умудриться поужинать… Сувениры, похоже, тайваньские, рюкзачок с одним карманом… Ужин: в Макдоналдсе. Возвращение – пешком! (Остаётся два паунда – с ними и ста метров не проедешь.) Кто мог подумать, что пятиминутное расстояние на такси обернётся двухчасовым выматывающим путешествием. Светка, кажется, натёрла ногу. Я готов посадить её на спину, лишь бы не хныкала. Она хныкает всё равно: – Ну кому было бы хуже, если б я тогда в «Пирамиде» взяла у Пашки пятёрку – на отдых, он же прямо в руки мне её сувал!…

А никому. Хуже уже никому бы. Всем бы – только лучше. А я – старый, наивный, нищий, безответственный идиот. Как втолковать ей, что если ты со мной, то ты – со мной, а если ты берёшь у Пашки пятёрку, то недостоин я тебя никак, Светик, и не нужен я тебе, и грош цена тому, что у нас есть и было.

Ну, на что я ещё надеюсь?! Рома, алё!!

– Идёшь купаться? Нет?! А я иду. Иду прощаться со звёздным морем!…

Само собой вернулось равновесие, причесались мысли. Я возвращался в номер бодр и светел. Казалось даже, что вот-вот – и я легко и свободно смогу наконец принять то самое, единственно правильное и естественное решение, ещё раз нашёптанное мне звёздами. Завтра первое сентября. Давно предчувствовал я холодок от грядущей осени, возвращающей Свету в школу, в её привычное, нелетнее окружение…

И сейчас я вижу нас вместе в этой осени меньше, чем когда-либо. Так не лучше ли сразу, первому и по-доброму поблагодарить её в Москве за прекрасное и цельное лето, показав ей как-нибудь понаглядней абсурдность того, во что мы оба хотели поверить?

(Короткое, звёздами вдохновлённое перемирие между умом и глупым упрямым сердцем!)

Как бы там ни было, а пустой, без Светика, без попугая, номер с каркающим телевизором я принял философски, как ещё одну горькую монетку в заслуженной копилке моих печалей.

Вообще-то всё было странно. Ей некуда было идти так поздно, тем более без денег. Разве что сидеть опять где-нибудь с Таней?..

Да хоть до утра.

И, блаженно потягиваясь, я поздравил себя с наступлением осени.

1 сентября. Утро. 6:20. Продираю глаза – Светы рядом нет. В туалете горит свет. Света в туалете. Джинсовый костюм, размазанная косметика, держится за живот. (Животик заболел.)

– Ну где ты был, Ромик, я так тебя везде искала, а потом легла на топчане, прямо на пляже – и усну-у-ула…