Кит Стюарт - Мальчик, сделанный из кубиков

Самым краем сознания я отмечаю, что Дэн уныло ковыряет свою порцию, как и я, погруженный в какие-то невеселые мысли. Надо бы спросить его, что случилось, но я слишком погряз в собственных несчастьях. Для прохожих мы с ним, наверное, являем собой то еще зрелище. Этак, того и гляди, кто-нибудь из персонала подойдет к нам и, похлопав по плечу, укажет на знак «Убедительная просьба не впадать в экзистенциальную тоску перед витриной».

В конце концов я все же обращаюсь к нему:

– У тебя все в порядке? Беспокоишься из-за работы?

– Нет, работа меня не беспокоит, всегда подвернется не одно, так другое.

– А что тогда?

– Думаешь, Эмма снова уедет?

– Буду очень удивлен, если нет.

И немедленно понимаю, что это не тот ответ, который он хотел услышать.

– Очень жаль, – произносит он чуть слышно.

И тут, с опозданием почти в два десятка лет, до меня наконец доходит.

– Дэн. – Я делаю паузу, и он медленно поворачивается ко мне. – Ты что, влюблен в мою сестру?

Он делает глоток диетической колы и устремляет взгляд за окно, на огромный рисунок Бэнкси на другой стороне улицы.

– Ну разумеется. С тех самых пор, как встретил ее.

– Но почему ты мне не сказал?

– Ох, приятель, я пытался. Но ты не хотел этого слышать.

Он прав. Я всегда был так занят своей собственной драмой, что не замечал происходящего с ним. А ведь на моем месте кто угодно уже бы догадался: на протяжении последних десяти лет он лайкал все до единой фотографии, которые она выкладывала на «Фейсбуке» и в «Инстаграме», и постоянно о ней спрашивал. Это он подбивал меня позвонить ей по «Скайпу». А уж в каком восторге он был, когда она как снег на голову свалилась в его квартиру – лишь для того, чтобы постоянно пропадать где-то. Эффектные появления удавались ей всегда, но подлинный ее конек – это исчезновения.

Входная дверь распахивается, и молодой папаша придерживает ее, чтобы его спутница могла втолкнуть в зал детскую коляску. Она кое-как пробирается через заставленный табуретами пятачок перед входом, бесконечно улыбаясь и извиняясь. Папаша лучезарно улыбается девчушке, сидящей в коляске. Все трое направляются к прилавку – образцовая семья. Мы с Дэном провожаем их взглядами, потом возвращаемся к нашей остывшей неаппетитной еде.

– Прости меня, Дэн.

– У тебя своих проблем было полно. И до сих пор полно, судя по всему.

– Угу.

– С той женщиной? Изобел?

– Нет. Это была ошибка. Я пока не готов двигаться дальше. А вот Джоди, похоже, да. Я видел, как Ричард сегодня рано утром выходил из ее дома.

– А-а. А ты с ней поговорил? Спросил, что происходит?

– Пока нет.

– Почему?

– Потому что я не хочу знать ответ.

– Гм. Мне знакомо это чувство.

Я ужинаю, когда звонит телефон. Времени шесть часов, я смотрю новости, капая лапшой на чистый, под дубовый паркет, пол Дэна. Проверяю входящий номер. Это Джоди.

– Привет, Джоди. У меня полный рот лапши, сейчас прожую, погоди минутку.

Но она не слушает.

– Алекс, с Сэмом беда.

Судя по голосу, она в панике. Опускаю миску на кофейный столик и выпрямляюсь, не вставая с дивана.

– Что с ним? Что случилось?

– Это та ваша игра, у него там что-то произошло.

Выдыхаю с облегчением. Это не несчастный случай. Он не в реанимации. Потом меня охватывают досада и злость – если это всего лишь игра, какого черта она подняла такую панику? Надо же было так меня напугать.

– Так, успокойся, что случилось? Она «рухнула» или еще что-нибудь в этом роде? Ничего страшного. Он не…

– Нет, дело не в этом. Ты же знаешь, что он принял в друзья брата Оливии и его приятелей? Что-то произошло. Думаю, они разрушили его замок. Алекс, он лежит на кровати в полном ступоре, ничего не говорит, только смотрит в одну точку. Алекс, мне страшно.

– Я еду.

Я слышал про такие вещи. Люди с аутизмом, когда с ними происходит что-то такое, что выше их сил, намного выше их сил, иногда просто отключаются. Это защитный механизм, способ заслониться от мира. Кто-то из родителей нашей группы на одном из собраний сказал: это все равно что выключение и перезагрузка для компьютера. Но с Сэмом такого никогда не случалось. Ни на секунду не задумываясь, сажусь в машину и еду к ним.

Щелк – и память переносит меня назад. Вспоминаю, как однажды Джоди позвонила мне на работу из травмпункта: Сэм упал с подлокотника кресла и ударился головой о холодный и твердый кафельный пол на кухне. У меня была встреча с клиентами, но я сорвался и поехал к ним. В таких ситуациях мир сжимается, пока не превратится в туннель от тебя до родного человека. В случае с Сэмом все еще усугубляется тем, что его может вывести из равновесия ерундовейшая царапинка, малейшая шишка – так сильно он боится боли. Другие мальчишки, упав, поднимаются и отряхиваются как ни в чем не бывало; для Сэма же ободранная коленка – серьезная травма. Что уж говорить о поездке в больницу с кровотечением.