Рут Вернер - Гонг торговца фарфором

Лучше чем-нибудь заняться, чем сидеть и ждать. Упражнения: «Семья встает из-за стола», «Наводнение смыло дамбу». Как по-китайски «дамба»? Зачем мне это знать? Разумеется, не исключено, что Арне нынче на свой лад упивается свободой… Нет, не может быть, он так не поступит, знает ведь, что с каждой минутой на сердце у меня становится все тяжелее. Знает?

Часы бьют двенадцать. Стук в дверь — Арне.

Ли не пришел, но в гостинице мы говорим об этом только обиняками. Той ночью было так хорошо…

Как представительница шанхайской книготорговой фирмы я еду в Фушунь, промышленный город, центр добычи нефти и угля. Навещаю возможных клиентов, захожу в дирекцию довольно крупного завода, продаю пяток книг, принимаю несколько заказов. Вечером я должна встретиться с партизаном Хо.

Стою в темноте, жду. Несколько секунд — и слышится звук шагов. Кто-то приближается ко мне, я отступаю в сторону. Пароль, отзыв — все совпадает. Какое счастье.

Хо высокий, спокойный, скупой на движения китаец, родом он с севера. Ох как трудно объясняться по-китайски! Он предлагает встретиться на следующий день, чтобы спокойно все обсудить и даже кое-что записать. Дает мне записку — несколько фраз, надеюсь, удастся расшифровать их с помощью словаря. Пока ясно одно: партизанский отряд, которым он руководит, существует. Состоит отряд из рабочих, крестьян, учителя, двух студентов и еще одного человека… Что означает «май куо цзу кан эр-тэй»? Хо что-то рисует: коромысло с корзинами, наполненными… как будто орехами и сушеными фруктами. Я беру бумажку и рисую рядом две чаши. Бронзовые. Когда продавец ударяет ими друг о друга, слышится сильный звон. Почему-то я до смерти обрадовалась, что уличный разносчик тоже в партизанах.

— Верно, верно. Хорошо, — улыбается Хо.

Я знакома с китайскими обычаями, и Хо сразу проникается ко мне доверием. Но не только поэтому. Мы оба — коммунисты.

Партизанам не хватает взрывчатки. По поручению Арне мы с Хо обсуждаем, каким образом сконцентрировать военные операции на принадлежащей японцам южноманьчжурской железной дороге и на каком участке будет действовать его отряд.

По возвращении в гостиницу я зашила записки Хо в подол нижней юбки. Ненавижу рукоделье. Стоило мне попытаться связать что-нибудь для Франка, и всякий раз выходила просто-напросто тряпка для вытирания стола. Одно в шитье хорошо — можно спокойно поразмыслить. И вот, тщательно подрубая мелкими стежками подол, я обдумывала, как лучше всего доставить взрывчатку. Всех партизан, попадавших им в лапы, японцы именовали «террористами». Но ведь, если разобраться, на страну совершено нападение, правительство не защищается, и коммунисты первыми выступают против чужой реакционной власти — так какой же это терроризм? Отчего мне так хорошо в Фушуне? Оттого, что состоялась встреча с Хо, и мы наконец можем начать работу. Но есть еще одна причина.

Фыньян — убогий городишко. Чиновники, солдаты, лавочники — вот и все население. К этому привыкаешь, даже перестаешь сознавать, чего тебе не хватает, — и вот попадаешь в Фушунь! Путь в дирекцию ведет мимо отвалов и производственных цехов. Китайские рабочие — с тарахтящими перфораторами в руках, у дымящихся вентилей, за рулем груженных углем автомобилей, у конвейера. Я заглядываю в их лица и уношу с собой память о них.

Мы с Арне часто приобретали химикалии и накопили уже порядочный запас; по отдельности все вещества безобидны, но вместе они способны поднять на воздух целые составы.

Когда я вернулась из Фушуня, Арне предложил собрать передатчик прямо в гостинице и там же его задействовать. Я решительно запротестовала:

— Максимум три передачи, и нас сцапают.

— Тогда зачем мы здесь? Надо начинать.

— В нашей работе ни в коем случае нельзя идти напролом. А без наружной антенны нас все равно никто не услышит.

— Если ты против, я сам буду вести передачи, — не унимался Арне.

Я разозлилась.

Благодаря удачному стечению обстоятельств все уладилось. Я наконец нашла квартиру: флигель во дворе большой виллы, которая, к моему удивлению, еще пустовала. Разумеется, если японцы займут большой дом, мне придется уехать. Но пока самое главное — поселиться там. Флигель был одноэтажный, три комнаты с кухней, вход отдельный. Сама вилла стояла под замком. Ванной не было, только кран с холодной водой; уборная, предназначенная, по всей видимости, для прислуги, находилась в дальнем конце просторного двора. Подобные мелочи меня не смущали; отсюда можно вести передачи — вот что здорово. Единственным неудобством было то, что квартира соседствовала с клубом немецкой колонии. Хорошего, конечно, мало, но выбирать не из чего.