Рут Вернер - Гонг торговца фарфором

— Доктор, я не хочу все время думать о боли, спойте мне песню.

Врач опешил и краснеет.

— Песню вашей страны.

Доктор Паша оглядывается, снимает роговые очки в черной оправе и смотрит куда-то перед собой.

Впервые за все время существования больницы в реанимационной, где лежат самые тяжелые больные со свежезашитыми ранами на сердце, звучит песня.

— Наши женщины поют эту песню во время уборки хлопка. Сейчас, — он распростер руки, — я спел ее для двух женщин этой страны.

Марианна смотрит ему вслед, когда за ним закрывается дверь… Для двух женщин этой страны…

— Криста, очень плохо?

Криста хочет протянуть ей руку, но слишком сильна боль.

Марианна подвигается на край кровати и гладит плечо Кристы:

— Мы с этим справились, все будет хорошо.

Они не успевают снова заснуть, как приходит Ханс.

Он останавливается в коридоре и, как дети в вагоне поезда, прижимает нос к оконному стеклу. Он икает, его кадык ходит взад и вперед, и он стискивает зубы. Потом он с этим справляется, и он сияет. Криста пытается улыбнуться ему в ответ, и слезы текут по ее лицу. Ханс заглядывает в комнату сестер. Может быть, он мог бы прошмыгнуть на секунду к своей Кристе, чтобы она поскорее выздоровела. Все сестры повернулись к реанимационной спиной, только рыжеволосая смотрит в эту сторону и внимательно наблюдает.

Марианна желает ей зла. Но как может она пожелать плохое будущей матери.

Тройню! — разгневанно решает Марианна, именно это, пусть у нее будет тройня!

Входит сестра Траута, измеряет давление и расправляет простыню. Как ловко она все делает. Если утром она моет больного, тот чувствует себя действительно помытым, а не чуть облизанным; если она делает укол, больной знает, что ему больно не более того, чем это действительно необходимо.

Она подает Марианне таблетки.

— Ваши родители звонили заведующему отделением, просили передать вам сердечный привет и сообщить, что малютка чувствует себя прекрасно.

— Спасибо, сестра, спасибо.

Марианна закрывает глаза: теперь отец с матерью возвращаются с почты домой под руку. У отца очень много знакомых, их все время останавливают и расспрашивают. Каждый раз он отвечает: моя дочь перенесла операцию хорошо. Но он не был бы ее отцом, если бы тут же не использовал разговор для того, чтобы пригласить собеседника на очередное собрание, вытащить из кармана пальто подписной лист, рассказать о письме из Западной Германии, свидетельствующем об опасном развитии событий. И так как отец человек пожилой, он очень обстоятелен. Мать тянет его за рукав, знакомые, возможно, торопятся, да и Катрин одна дома, спит после обеда.

Когда она снова будет с ними?

Марианна забыла, как у родителей тесно, как велико бывало порой ее желание иметь свой дом, как часто раздражала ее страсть отца к коллекционированию. Нет большего счастья, как иметь таких родителей. Ей не нужно тревожиться о ребенке, а когда она возвратится из больницы, мать будет любовно за ней ухаживать. Все-таки как ей хорошо. Ей очень хотелось бы доставить родителям радость, но что может она сделать в промежутках между бодрствованием, сном, болью, кашлем, переливаниями крови и уколами?

Осторожно поворачивается она к ночному столику. Во время обеда она сама подносила ложку ко рту, значит, должна удержать и шариковую ручку.

«Дорогие мама, папа, Дитер и…»

Нет, такой дрожащий почерк родителей только перепугает.

Несколько раз пытается она написать черновик, делает передышку и начинает сначала.

«Мои дорогие, итак, позади уже два дня. Я бесконечно рада, хотела бы всех вас обнять. Но я очень слаба, любой пустяк мне не под силу, а спать я могу беспрерывно. Хочу быть мужественной, чтобы вскоре снова быть с вами. Поцелуйте мою Катрин. Я так счастлива».

Больше часа писала она это письмо и сейчас настолько слаба, что не в состоянии написать на конверте адрес.

Когда она просыпается, уже горит свет.

Биргит в горе. Слезы текут по ее лицу. Боли, тоска по дому или дурной сон?

Тщетно пытается Марианна обратить на себя внимание. Криста спит. Хильда Вайдлих едва ли еще пришла в сознание, да и, чувствуй она себя лучше, вряд ли позаботилась бы о ребенке.

Наконец Биргит смотрит в ее сторону. Ее вьющиеся волосы отбрасывают тень на стене. Когда она видит Марианну, слезы текут сильнее.

Как отвлечь Биргит от ее горестей?

Тени!

Марианна кладет подушки пониже, поднимает здоровую руку вверх, два пальца превращаются в заячье ухо, три пальца образуют голову и мордочку: заяц шевелит на стене губами, утка открывает и закрывает клюв, цветок колышется на ветру.