Рут Вернер - Гонг торговца фарфором

Зуза Хольц массирует руками спину Марианны. Голова тяжелая, а мозг легкий как дым. Если она должна будет долго сидеть, он улетучится из головы.

— Пожалуйста, ложитесь.

Фрау Хольц ребром ладони бьет по грудной клетке и приближается к ране. Марианну охватывает страх. Фрау Хольц начинает ее массировать. Массаж приятен.

Зуза Хольц говорит не умолкая:

— Расслабиться, не засыпать, если вы будете так поверхностно дышать, легкое не очистится и температура повысится. Повышение температуры с 37 до 37,1 градуса означает четыре лишних биения сердца в минуту, с 37 до 38 градусов — больше на сорок ударов, представляете, какая это нагрузка.

Пока массаж оживляет ее тело, Марианна чувствует, как ослабевает напряжение в грудной клетке, и наслаждается благотворным действием процедуры.

И тогда она слышит наводящие страх слова:

— Пожалуйста, откашляйтесь.

Она хочет быть мужественной, собирает последние силы — и пищит как испуганная мышка.

— Я вам немного помогу и положу вам руку на горло, это вызывает кашель; прошу вас не спать, если вы не очистите легкое кашлем, придется делать это путем отсасывания. Вы ведь хотите быстрее выздороветь, добиться этого можете только вы сами.

Фрау Хольц нажимает на горло. Раздается слабое хрипение. Оно болезненно и требует больших усилий, У Марианны слипаются глаза.

— Еще несколько движений рукой. Вы ведь знаете, рана должна зажить так, чтобы рука сохранила подвижность. Добиться этого можно только гимнастикой.

Если бы фрау Хольц знала, как мало волнует ее сейчас рука.

— Хорошенько откройте глаза.

Марианна с трудом поднимает веки, смотрит мимо фрау Хольц и видит Биргит.

Биргит наблюдает за Марианной через стеклянную стену. Ее лицо еще бледнее, чем вчера, глаза еще больше, но она улыбается — по крайней мере улыбается рот.

— Пожалуйста, хорошенько поднимите руку.

Ощущение такое, будто она добровольно опускает руку в полыхающее пламя.

— И еще раз — и еще раз.

Биргит все это видит.

— Вы это проделали отлично. — Фрау Хольц гладит ее по лицу. — После обеда я снова приду.

Теперь Марианна может спокойно лежать и спать. Она еще слышит, как фрау Хольц подходит к второй кровати.

— Криста, милая, проснись.

Уже со вчерашнего дня она знает, что Криста находится рядом с ней. Обе надеялись попасть в то же отделение реанимации, чтобы вместе откашливаться. Но она еще ни разу не повернулась к Кристе, такое движение ей пока не под силу.

Снова ее будят, и возвращается прежняя боль. Она видит перед собой поднос — на нем белый хлеб и чай — и качает головой.

— Пожалуйста, ешьте, о пожалуйста, ешьте, — говорит маленькая сестра из Бирмы и поднимает миниатюрные ручки.

Биргит по-прежнему наблюдает за ней.

Чай кажется ей помоями, белый хлеб соломой.

День проходит в усталости и болях. При рождении Катрин схватки были ужасны, но они приходили с интервалами, в промежутках можно было набраться сил. Эта же боль неотступна, при каждом вдохе она действует как удар ножа по открытой ране, и, хотя от слабости Марианна едва может поднять руку, она глубоким дыханием должна сознательно усиливать боль, а кашлем делать ее буквально невыносимой.

Однако она хочет жить. Нельзя допустить, чтобы перенесенные ею страдания оказались напрасными. Катрин ждет, и родители на нее надеются.

И сразу ее охватывает глубокая тоска по дому.

Который теперь час? Может быть, сейчас они сидят на кухне за столом с потертой клеенкой? Катрин подложила подушку с вышитыми розами, берет обеими руками чашку с молоком, залпом ее выпивает и тут же тянется за хлебом. Но Дитер отстраняет ее руку, Катрин должна ждать, пока возьмут хлеб остальные.

Дитера и Катрин связывают особые отношения. Приходя в гости, он сразу спрашивает: где Катрин? Вне себя от радости она бежит навстречу, он подхватывает ее и хохочет. Катрин едва может дождаться, пока он с ней поиграет. Во время игры они как двое детей одного возраста — ссорятся и прибегают вспотевшие, обвиняя друг друга: «Дитер сказал мне „ябедница“», «Катрин сказала мне „обезьяна“».

Катрин с ревом убегает, грозится никогда больше с Дитером не разговаривать и через несколько минут, затевая новую игру, цепляется за его длинные ноги.

Дитер дает Катрин самый маленький кусочек хлеба. Та жалуется бабушке, которая входит с большим кофейником и укоризненно смотрит на Дитера.

Когда Марианна последний раз наполняла этот кофейник и несла его к столу, она думала: даже это небольшое напряжение дается мне с трудом, вызывает такое чувство усталости. Что же будет дальше?