Рут Вернер - Гонг торговца фарфором

Ее подлинное крушение началось, когда она узнала о существовании «другой». Ведь и будучи здоровым человеком, она была беспомощной и зависимой. Возможно, в течение нескольких дней она устраивала ему сцены, потом смирилась и хранила печаль в своем сердце, там же, где гнездилась болезнь.

Господин Вайдлих слышал о том, что возможна операция, и начал на ней настаивать. Наверно, она спрашивала его, полная удивления и горечи: почему тебе так важно, чтобы я выздоровела? И он отвечал: неужели ты считаешь меня таким уж плохим? Ведь я к тебе привязан.

Постепенно она дозналась, в чем дело: муж был наслышан об операциях подобного рода со смертельным исходом.

— Возможно, ему были известны и удачные операции на сердце, — говорит Марианна, — может быть, он действительно не желал ничего дурного. И вообще, откуда вам все это известно?

Господин Вайдлих был у профессора. Он оказался настолько бесчувственным, что привел с собой любовницу. И вот, лишь коридором отделенный от жены, только что перенесшей операцию, он сидел в консультации, и по его вопросам нетрудно было догадаться, какой ответ он ожидал услышать.

Когда всю свою неукротимую энергию профессор обрушивал на противника, она действовала столь же сокрушающе, сколь целительна она была в других случаях.

Криста знавала и такого профессора. Преисполненный гнева, с глубокой складкой на переносице, делающей черные глаза еще более сдвинутыми, с взъерошенными волосами, он походил на самого сатану. Только сатану без адской жары и чистилища. Словами ледяного презрения он так кромсал свою жертву, словно держал в руках анатомический скальпель.

Зуза Хольц видела, как они выходили из комнаты: бледный, с поникшей головой мужчина и дрожащая, вытирающая глаза носовым платком женщина.

Но эгоисты быстро приходят в себя. Обещанное им ласковое письмо жене так и не поступило.

«Попытайтесь, милая, вы, — сказал профессор, обращаясь к фрау Хольц, — медицина не сможет спасти эту женщину, она у нас умрет, так как сама этого хочет…»

Криста засыпает, но Марианна, теперь взволнованная, бодрствует. Все происходящее она не может объяснить только тем, что фрау Вайдлих ограниченный человек, не интересующийся ничем, кроме крохотного мирка своих домашних дел. Марианна никогда не осталась бы с таким подлым человеком. Но кто возьмет здесь на себя роль судьи…

Задолго до того, как она порвала с Карлом, когда еще любила его и страдала от унижений, которым он ее подвергал, она думала порой: я должна от него уйти. И мир становился пуст. Не было больше книги, написанной для нее, музыка оставляла ее полностью равнодушной, солнце и звезды отливали тусклой желтизной и не сверкали, как прежде, золотом, у всех людей оказывались одинаковые лица, и произносимых ими слов Марианна больше не воспринимала. Многим ли отличалось это от капитуляции перед тяжелой болезнью?

Как установить контакт с фрау Вайдлих в ее нынешнем состоянии? Нельзя же просто позволить ей умереть…

Сестра Гертруда приносит почту, и Марианна забывает об окружающих.

Когда они беседовали о Хильде Вайдлих, Криста спросила: «Что больше всего помогает тебе здесь, в больнице?»

Марианна хотела ответить: обходы профессора, процедуры фрау Хольц, но она сказала: «Письма моей матери».

Мать, которая обычно писала редко и неохотно, ежедневно присылала несколько строк. Рассказывала она почти исключительно о Катрин. Марианна могла бы также сказать: больше всего помогает мне мысль о моем ребенке. Вот что писала об этом мать:

«Сегодня на завтрак Катрин съела три бутерброда. Теперь она много играет с маленьким Петером, живущим по соседству. После обеда пошел дождь, и я дала ей одну из оставленных здесь тобой детских книг с картинками. Она их рассматривала. Наблюдала также, как дедушка прогонял с заднего двора черную кошку. Потом подошла ко мне, обняла и сказала: бабушка, но маленьких кошек дедушка не прогонит? В ее книжке я нашла изображение котенка, лакающего из мисочки молоко.

Я так счастлива, что ребенок у нас, и дедушка тоже. Когда вы рылись иногда в его вещах, вы получали подзатыльники. Катрин позволено все. Я уже слежу за тем, чтобы ее не слишком баловали. Как часто она говорит: когда же моя мама будет здесь! Вчера мы отправили тебе посылочку с пирожными, яблоками, медом и шерстью. Понравились ли тебе фотографии Катрин? Их сделал Дитер».

Десять раз в течение дня перечитывает Марианна эти письма.

Если пишет отец, каждое слово так полно отражает его верное доброе сердце, что ей тут же хочется обнять его и сказать ему что-то очень ласковое и нежное.