Тьерри Коэн - Пока ненависть не разлучила нас

Он не найдет в нем сюжета, столь значимого для моих предыдущих произведений, не встретит автора, который распоряжается своими персонажами. Зато, на мой взгляд, это самая личная из всех моих книг. Почему? Ответ прост: она о моем самоощущении, моих тревогах и вопросах, которые меня неотступно преследуют.

Я начал писать ее давным-давно. Вел что-то вроде дневника, доверяя словам чувства, которые меня захлестывали. Я не знал, чему послужат эти странички. Но не мог не писать, потому что волна антисемитизма расшатывала мою уверенность, ставила под сомнение возможность жизни во Франции француза иудейского исповедания, родом из Марокко.

И вот зверское убийство Илана Халими.

Эта смерть перевернула мою жизнь. И жизнь многих моих единоверцев тоже.

Мы почувствовали: ненависть возвращается, нам стало страшно, мы были удивлены безразличию лидеров общественного мнения к вопиющим фактам, которые свидетельствовали о ней. Зверство, с каким пытали похищенного молодого человека только за то, что он еврей, бесчеловечность, с какой его убили, вызвали у нас горе, ужас и гнев. Мы поняли: положение вещей изменилось. Перемена необратима. За этим бесчеловечным преступлением последовали другие, не менее жестокие: злобная ненависть возродилась. Она выплеснулась в Тулузе кровавыми деяними Мохаммеда Мераха, она текла по улицам Парижа летом 2014-го, вместе с демонстрантами, которые, прикрываясь сочувствием к палестинцам, кричали: «Смерть евреям!»

Но память рассказывала мне другую историю: в моем детстве мусульмане дружили с евреями. Мы приехали из одной страны, говорили на одном языке, у нас были одинаковые обычаи, страхи и надежды: мы одинаково хотели стать французами. Позже в юности мы одинаково хотели бороться с расизмом ультраправых, и борьба сдружила нас еще крепче. Потом началась война на Среднем Востоке, мы отдалились друг от друга, и наши отношения осложнились. Но мы не могли себе представить, что несогласие во мнениях может привести спустя тридцать лет к смертоубийству.

Однако это произошло. Когда я отдал себе отчет в этом трагическом факте, я вернулся к своим запискам, решил использовать их и написать роман. Необычный. Путь из прошлого в сегодняшний день. Рискуя удивить своих читателей. А точнее, им не понравиться.

Почему роман?

Потому что о том, что меня волнует, я умею говорить только с помощью моих персонажей.

Потому что я не считаю возможным претендовать на исследование.

Потому что художественное произведение позволяет мне дать слово двум героям: Муниру и Рафаэлю, мусульманину и еврею.

Представляя себе жизнь Рафаэля, его чувства, события, которые его формировали, я обращался к своему детству, отрочеству, использовал воспоминания родных и знакомых. С Муниром дело обстояло сложнее. Но для меня было важно, чтобы зазвучали два голоса. Я хотел показать жизнь молодого мусульманина, постараться понять, что он пережил, что слышал, видел, как относился к событиям, которые его касались. Погружение в чужую жизнь необходимо, потому что непонимание, незнание друг друга ведут к расизму, и я вынужден признать, что французские евреи и французские мусульмане теперь незнакомы. Я много разговаривал с французами-мусульманами, много прочитал свидетельств. И мало-помалу Рафаэль и Мунир ожили и рассказали мне, как дружили и что их развело, заставив посмотреть другими глазами на события, которые стали ключевыми для их формирования.

Я совсем не считаю, что Рафаэль — это воплощение французов-иудеев, а Мунир — французов-мусульман. Их мысли, убеждения, оценки фактов и событий, безусловно, литература, но они имеют корни в реальности, позволяют очертить проблемы и точки зрения, существующие в разных сообществах, показать и рассказать, как формируются жизненные позиции, которые, развиваясь, приводят порой… к озлобленности.

Рафаэль и Мунир иногда объективны, а иногда пристрастны. Их слова, их мнения, точно так же, как слова и мнения других персонажей, я слышал от разных людей, в разной обстановке. Иногда они оптимисты, полны надежд и веры, иногда в отчаянии и преувеличивают плохое и свои страхи. Но разве не так все мы ведем себя в жизни?

Я не Рафаэль, не Мунир. Но я с любовью писал своих героев, они стали моими родственниками, я одолжил им кое-какие свои чувства, а мнения вложил другие, чем у меня.

Я не ставил своей целью «объяснить» ненависть, я хотел показать, как она вырастает, когда люди перестают понимать друг друга. Хотел рассказать историю дружбы, показать чувства, отношения, суждения (правильные, неправильные, узкие, широкие), которые формируют человека, позицию, а иногда заставляют его ошибаться относительно «других людей».