Грэм Джойс - Правда жизни

Олив поджала губы. Марта откинулась на спинку кресла, нашарила очки для чтения и вскрыла конверт.

– От Бити! – сообщила Марта. – Домой едет! Все едут! Бити, Бернард, Кэсси и Фрэнк. Вместе возвращаются в Ковентри!

В то же утро, вернувшись из города, Рита повернула ключ в замке парадной двери. Распахнув ее, она почувствовала, как сзади словно распростерлись, настигая ее, огромные крылья и что-то с силой втолкнуло ее в дом. Дверь захлопнулась. Рита стояла, грубо прижатая к перилам лестницы в коридоре. Она усмехнулась:

– Дурила! До смерти перепугал! Ты где прятался?

– В фургоне сидел, – сказал Уильям. – Тебя ждал.

Он сгреб руками локоны ее блестящих каштановых волос. Свет, лившийся сквозь круглое стекло двери, переливался в ее волосах, и это его распалило. Он привлек ее к себе, сжал, как в тисках, и стал целовать – страстно, до боли в губах, и обоим скоро нечем стало дышать.

– Прекрати! – смеясь, прошептала Рита. – Я всего лишь выходила заплатить за газ.

Уильям обхватил ее голову руками. Он тяжело и часто дышал и как-то странно и пристально смотрел ей прямо в глаза.

Она уже не смеялась.

– Что такое? В чем дело?

– Не знаю я. Когда мы целуемся, у тебя такой вкус. У тебя такой запах. Нет, все вместе – и вкус, и запах. Все пытаюсь понять, на что это похоже.

– Ну и?…

– На мед. Только жженый. Что-то такое недолговечное.

– Да не смотри на меня так.

Уильям еще раз поцеловал ее и положил руку на юбку.

– Отстань, гнусный тип! – снова захихикала Рита. – Кто у тебя в лавке остался? Смотри, застукают тебя – сам будешь виноват.

Он сунул в нее палец. Она содрогнулась. Уильям упал на колени и резко спустил с нее чулки.

– Грязный тип! – уже тише сказала Рита.

Уильям очень быстро довел ее до верха блаженства. Тогда он поднялся и расстегнул на ней всю одежду – теперь она стояла в коридоре своего дома, прислонясь к стене, совершенно голая, все еще тяжело дыша, глядя на него в упор. Он расстегнул брюки, вошел в нее, исступленно вжимая в стену.

Когда все было кончено, он опустил голову ей на плечо. Они молчали.

Наконец Уильям сказал:

– Мне нужно обратно, в лавку.

– Ты с ума сошел. Зачем ты сюда приходишь?

– Ну… – Уильям застегнул брюки, провел рукой по блестящим от пота волосам. Быстро чмокнул ее в щеку и был таков.

Громко хлопнула дверь. Рита достала из сумочки сигареты, закурила и, выпустив струйку дыма, увидела себя обнаженную в зеркале.

– Боже, – сказала она своему залившемуся краской отражению. – Называется, вышла за газ заплатить.

На следующий день Марта села на автобус и поехала из города в Вулви, на ферму к Юне и Тому. От автобусной остановки до фермы нужно было немного пройти пешком. Она увидела в поле трактор, на котором работал Том. По грязному двору мимо построек шла Юна в сопровождении своих птенцов, которые все-таки были не полной копией друг друга. Марта крикнула им и помахала рукой, но ее не услышали. Она остановилась, провожая взглядом дочь и внучек, шедших по двору. У нее вырвался удовлетворенный вздох. У Юны наконец прошла хандра, теперь Марта могла заняться другими детьми. Но не от этого она вздохнула с радостью, а от новых сложных задач.

У Марты был математический склад ума. Она складывала числа вдоль и поперек где только можно. Она постоянно что-то выравнивала, устраняла очередную разницу. Решив одно уравнение, тотчас переходила к новому. Ее нисколько не пугало, что все жизненные проблемы вообще и ее собственные уравнения и задачки дочерей в частности никогда не перерешать. Такова жизнь – в беспокойном пространстве, пролегшем от хаоса и превратностей человеческой судьбы до недостижимого совершенства. Она стремилась к нему, но не надеялась обрести, да и не хотела этого. Совершенство для Марты было подобно смерти. В это свежее утро, подходя к ферме и удовлетворенно вздохнув, она просто еще раз щелкнула костяшками на счетах.

Сложности не были для Марты препятствием, это была сама жизнь, и она им радовалась.

Она не то пропела, не то выкрикнула на высокой ноте диковинное приветствие:

– Уухуу! Уухуу!

Юна с дочерьми обратили к ней взгляды. Через двор Марта увидела, что Юна улыбается – широко и радостно.

На кухне Юна наполнила чаем чашку, которую Марта подставила, другой рукой умело качая одну из сестричек. Она любила повторять – если уж она чему-то в жизни научилась, так это разом и ребенка нянчить, и ни капли чаю не расплескать. Мать с дочерью обменивались новостями. Марта рассказала об ожидаемом возвращении Бити, Бернарда, Кэсси и Фрэнка в Ковентри.