Луиджи Малерба - Греческий огонь

На закате дня прозвучали и растворились в неподвижном воздухе пять ударов Большого Колокола. Большой Колокол звонил лишь в особых случаях, оповещая жителей столицы об участии, императора в траурных церемониях по случаю стихийных бедствий — землетрясений или пожаров, а также смерти высокопоставленных сановников или членов императорской семьи. Какую траурную церемонию справляет в этот день и в этот неурочный час император Никифор Фока? -спрашивали себя жители Константинополя, захваченные врасплох пятью ударами колокола на закате дня, прошедшего без происшествий. Признав по низкому и глухому звучанию голос Большого Колокола, жители столицы, как и их далекие предки в подобных случаях, застыли в тех позах, в которых их застиг колокольный звон. С молотками в руках замерли в своих мастерских чеканщики в бухте Золотой Рог; весы торговцев рыбой и зерном, что сидят на улицах, прилегающих к порту, так и повисли в воздухе; застыли в своих лавчонках продавцы шелка и льна; замерли с весами в руках торговцы золотом и драгоценными камнями за прилавками на Mece — центральной улице города. Остановились тележки каменщиков и конные повозки, девушки перестали петь свои протяжные песни и даже нищие попрошайки прервали на время жалобные завывания, молча застыв в скорбных позах.

Оружейная мастерская, где производились снаряды греческого огня, была самым засекреченным и неприступным местом во всем Константинополе. Она состояла из большой лаборатории, свет в которую проникал только сверху, через крошечные, забранные мощными железными решетками окошки под самым потолком примыкавшей к ней комнаты оружейных дел мастера и спального помещения для рабочих. Мастерская была расположена в нижней части Большого Дворца, в десяти футах над уровнем Мраморного моря, с которым сообщалась посредством узкого прохода, пробитого в толще стены. Этот подземный проход шел до самого Арсенала у причала Буколеон, где стояли на якоре грузовые суда, дромоны, келандионы [25]и еще более легкие и быстроходные либурны [26]— все в ожидании погрузки снарядов греческого огня, производившихся в соответствии с древней формулой, хранящейся в строжайшей тайне. Неподалеку от оружейной мастерской возвышался маяк, который с ночи и до утра лил мигающий свет на бухту Золотой Рог и Босфор, захватывая своим лучом даже крыши домов в Хрисополе и Калхедоне на противоположном берегу.

Оружейная мастерская была защищена лучше, чем женская половина дворца, больше засекречена, чем тюрьмы, в которых содержали военных преступников, более недосягаема для простых смертных, чем Тронный Зал. В ней работали двадцать человек, почти все в прошлом преступники, приговоренные к смертной казни, которым заменили приговор на пожизненное заключение в мастерской. Эти люди не только были замурованы здесь заживо, но, прежде чем навсегда упрятать их сюда, им отрезали язык и выжигали барабанные перепонки. Так они становились глухонемыми и уже не могли разгласить военную тайну. Пергамент с секретной формулой греческого огня хранился в комнате оружейных дел мастера — Леонтия Мануила из Гераклии, получившего эту должность восемь лет назад при императоре Романе II. Умный, но невезучий евнух, преданный императору, а после его смерти -юной вдове, регентше Феофано, и теперь вот новому императору Никифору Фоке. Его преданность распространялась на всю империю в целом, как на некое священное мироустройство: на ее столицу Константинополь, на святую византийскую церковь и ее патриарха, на Иисуса Христа и Деву Марию, всех святых и великомучеников. Конечно, Леонтий Мануил жил воспоминаниями о тех страшных событиях, которые, вынудили его принять должность оружейных дел мастера и тем самым похоронить себя заживо в оружейной мастерской, о превратностях своей злосчастной судьбы, о любви к морю, принесшей ему одни несчастья.

Его детство прошло в бедняцких кварталах портового города Гераклии, среди рыбаков, торговцев рыбой, перекупщиков, продававших в своих лавчонках товары венецианских и генуэзских купцов. С детства Леонтий Мануил мечтал стать капитаном одного из тех мощных дромонов, что стояли на якоре в бухте Золотой Рог и отправлялись оттуда в военные экспедиции по Средиземному морю в погоне за кораблями персов и пиратов-сарацин.

В шестнадцать лет Леонтию Мануилу удалось наняться простым матросом на один из таких дромонов, отправлявшихся вместе с другими судами к острову Крит, ставшему перевалочной базой пиратов в их набегах на Средиземном море. Леонтий Мануил был пылким, неопытным юношей, почти мальчишкой, который приходил в восторг при виде этих мощных морских чудовищ, способных выплевывать из своих бронзовых пастей смертоносные ядра греческого огня, испепелявшие корабли персов и сарацин. К сожалению, этой экспедиции было суждено потерпеть поражение из-за нехватки наземных снарядов. И злой рок этого неудачного военного предприятия самым зловещим образом совпал с несчастливой судьбой восторженного морячка из Гераклии.