Майкл Грант - Греческий мир в доклассическую эпоху

Древние греки оставили в истории культуры след столь значительный, что их цивилизацию стоит рассматривать особо, а не единственно как предтечу нашей цивилизации. В то же время, сколь бы далеки от наших ни были те исторические условия, в которых она существовала, — греки действительно были нашими предшественниками, прародителями и творцами нашей собственной западной цивилизации.

Многочисленные утверждения, звучавшие столетие назад и позже и отстаивавшие правомерность такого взгляда, выдержали испытание временем. Разумеется, сегодня мы располагаем более обширными познаниями касательно других — еще более отдаленных — предшественников, от Шумера (Двуречье) и Эблы (Сирия) до других народов. Однако и то, что нам известно о них, ничуть не умаляет жизнетворной роли греков (по сути, напротив, лишь подчеркивает ее). В любом случае греки гораздо ближе к нам по времени, и, следовательно, это преемство ощущается напрямую. Наши сегодняшние познания о цивилизациях, удаленных от западной во времени и пространстве, чрезвычайно важны (Приложение 1), но дело не только в них: ибо мы рассматриваем именно западную цивилизацию.

Греческое наследие перешло через Рим в Византию, а затем было востребовано итальянским Возрождением. Но здесь нас интересует другое. Подобные вопросы уместны скорее в исследовании, посвященном более поздним стадиям древнегреческого мира, а некоторые ответы на них появились, как я надеюсь, и в моей книге От Александра до Клеопатры, где рассматривается эпоха эллинизма. Однако чем больше задумываешься о греках, столь во многом определивших наше бытие, тем больше хочется приблизиться к истокам этой культуры. Согласно принятой периодизации, история Древней Греции разделяется на три части, соответствующие древнейшей, классической и эллинистической эпохам. Разумеется, необходимо обозначить границы этих эпох, так как в противном случае писать историю было бы крайне трудно. К тому же существуют удобные исторические вехи: греко-персидские войны ознаменовали переход от архаической Греции к классической, а Александр Македонский положил начало эллинистическому периоду. Предметом же моей настоящей книги является тот долгий ранний период истории, который предшествовал обеим названным хронологическим точкам отсчета.

Однако, говоря об этой эпохе, хотелось бы избежать понятия «архаический» — первоначально изобретенного для рассуждений о художественных материях и относящегося к периоду между 720 г. (или 750 г.) и 480 г. до н. э., — ибо это понятие обладает словарными значениями «примитивный» и «устарелый». Подобные пежоративные эпитеты едва ли уместны по отношению к древним грекам, чьи деяния и речения на деле породили одну из плодотворнейших эпох во всей мировой истории. Понятие «классический» (в применении к следующему периоду) также изначально относилось к искусству, которое было названо «первоклассным», то есть перворазрядным 1; при этом разумелась та же мысль — что все, что делалось раньше, было лишь второразрядным. Но такая точка зрения — касательно ли искусства, или же прочих областей — полностью неприемлема в отношении к грекам, живших в древнейший период. Нисколько ни умаляя достижений «классических» V и IV веков до н. э. (это было бы нелепым и неверным притязанием), можно утверждать, что и предыдущая эпоха не уступает им по великолепию, — памятуя к тому же о том, что сама эта культура восходила к чрезвычайно скромным истокам.

Кроме того, в силу двух особых причин представляется соблазнительным изучить деяния, творения, высказывания и мысли этих древнейших греков. В каком-то смысле причины эти противоречивы. С одной стороны, за недавние годы, особенно за последнее десятилетие, ученые проявили огромный интерес к данному периоду греческой истории. Теперь уже пора попытаться понять, насколько мы смогли продвинуться вперед благодаря этим многочисленным научным изысканиям. С другой же стороны, затронутая тема особенно будоражит еще и потому, что, как ни странно, мы по-прежнему располагаем довольно разрозненными данными относительно различных аспектов рассматриваемой эпохи. В области словесности приходится мириться с чудовищными пробелами; те же сведения, которыми мы обладаем, чаще всего грешат анахронизмом и заведомо обусловлены предвзятостью и избирательностью чужой оценки (в частности, очевиден крен в сторону позднейших афинских авторов, на чью долю пришлось подавляющее большинство дошедших до нас сочинений).