Сергей Жадан - Интернат

— Режь тельник, — говорит уважаемый. — Не стой, режь!

Даёт ему ножницы, а сам достаёт шприц и какие-то ампулы, начинает со всем этим возиться. Паша неуверенно берётся за ткань, не знает, с чего начинать. Замирает.

— Режь, — сухо командует уважаемый.

И он режет. Распарывает тельник до живота. Кожа у бойца белая, холодная. Волос на груди совсем нет. Розовая кровь на таком фоне выглядит особенно ярко. И её становится всё больше и больше. Боец тяжело глотает воздух, видно, что дышать ему трудно, закатывает глаза, хватает рукой пустоту. Паша перехватывает его руку, сжимает его ладонь, сейчас-сейчас, говорит, подожди, сейчас.

Уважаемый резко поворачивается со шприцем в руке, наклоняется, вгоняет иголку в тело. Боец вздрагивает, пробует вырваться.

— Держи! — кричит уважаемый зло. — Держи его.

Паша наваливается телом на раненого, стараясь, тем не менее, сильно не давить. А уважаемый начинает колдовать над раной, обрабатывая её чем-то, от чего боец снова вздрагивает и начинает громко плакать. Паша наседает на него всем телом, отводит глаза, смотрит в сторону, чтобы не видеть, как из тела вытекает кровь. Раненого передёргивает, он даже начинает просить, мол, не нужно, не трогай, не нужно, но снова закашливается. Паша чувствует, как напрягается его грудь, но держит, не отпускает. Толстяк с напарником тоже отводят взгляды, не выдерживают, разворачиваются, исчезают в коридоре. Уважаемый что-то тихо говорит медсестре, та достаёт металлическую коробку, открывает её, вынимает какие-то щипцы, протягивает врачу. Тот берёт, не глядя, работает автоматически, словно кустарник в саду подстригает. Не спешит, не нервничает. Как будто не сомневается, что всё будет хорошо, что всё окончится счастливо. Пашу его уверенность тоже должна бы успокоить, но почему-то не успокаивает. Почему-то его начинает трясти, начинает знобить, и запах крови становится всё ощутимей, всё навязчивей. Хватает ртом воздух, глубоко дышит, старается успокоиться.

— Что с тобой? — спрашивает уважаемый, копаясь щипцами в кровавом мясе.

— Всё нормально, — коротко отвечает Паша.

— Точно? — не верит уважаемый.

— Точно, — заверяет его Паша.

— Ну и хорошо, — говорит на это уважаемый и вставляет щипцы прямо в разорванное мясо.

Боец вскрикивает и начинает рваться из Пашиных объятий. Паша прижимает его, понимая, что ещё немного — и не выдержит. Но боец сразу опадает, словно дух из него выходит.

— Уважаемый! — кричит Паша, поворачиваясь к врачу. — Что с ним?

— Ничего, — отвечает уважаемый. — Отпустило его по ходу.

— И что теперь? — не понимает Паша.

— Да ничего, — раздражается уважаемый. — Пусть лежит.

— Он жить будет? — продолжает допытываться Паша.

— А чёрт его знает, — просто отвечает уважаемый. — Будет, — добавляет, подумав.

И тут ему звонят. Уважаемый лезет кровавой рукой в карман, достаёт айфон. Проводит пальцем по экрану. Оставляя кровавый след, слушает.

— Так, — говорит. — Ну и что? — спрашивает. — Тяжёлый? А без меня нельзя? Хорошо, — соглашается. — Сейчас буду.

И начинает складывать инструменты. С холодным металлическим стуком кидает их в коробку.

— Вы куда, уважаемый? — спрашивает Паша.

— В операционную, — отвечает уважаемый невозмутимо.

— А с этим шо? — начинает паниковать Паша.

— Подержи его, — советует уважаемый. — Чтобы он не свалился. Подержи. Я там закончу — приду, посмотрю его, — показывает он на раненого.

И выходит. Медсестра тоже выходит, даже не обещая вернуться. Паша стоит над раненым, держит его за руку, не знает, что делать. В коридоре крик, беготня. А тут тусклый свет, запах столовки и вот этот пацан на столах. Затих, молчит. Свежая повязка на горле пропитывается кровью.

Паша рассматривает комнату. Кафельный пол, белёные стены. Как в морге. И ещё кран на стене, перемотанный тряпкой, как забинтованный палец. И вода, капля по капле, капает в раковину. Гулко и ритмично. До раздражения, до злости. Отзываясь эхом где-то в черепе. Паша пробует отвлечься, но не может: такое впечатление, что капли стараются пробить ему череп. Капля за каплей, капля за каплей. Методично и смертельно. Сколько можно, не выдерживает Паша и порывается к крану. Но в то же мгновение раненый хватает его за руку — крепко и хищно.

— Стой, — тяжело шевелит губам. — Стой, не уходи.

Хочет сказать что-то ещё, но закашливается, начинает захлёбываться, долго тяжело и прерывисто дышит.

— Подожди, — говорит Паше. — Ты кто?

Говорит на украинском, более того — на чистом украинском. Похоже, студент.