Юрий Андрухович - Двенадцать обручей

Но где-то в воздушном треугольнике между Святым Штефаном, Мальтийской церковью и Гробницей Капуцинов его властно ударило о невидимый и непроницаемый занавес. И всего ослепило нестерпимо-белой вспышкой. Перед ним встала Световая Стена, из которой хрипловатым джазовым голосом спросили:

— Кто Ты такой? Кто домогается быть впущенным?

Карл-Йозеф непостижимо для себя ответил:

— Я — Его Сиятельство, император Австрии, король Венгрии.

Зрители (а было их, невидимых, сотни тысяч на этом концерте) засвистели и затопали.

Тогда из Световой Стены тот самый голос промолвил:

— Я такого не знаю. Кто домогается быть впущенным?

На это он снова непроизвольно произнес:

— Я — император Священного Рима Карл-Йозеф, апостольский король Венгрии, король Богемии и Цыгании, король Ерусалимский, в молодости фан «Джудас Прист» и «Айрон Мейден», великий князь Трансильванский, великий герцог Тосканский и Краковский, герцог Лотарингский…

На это их стадион отозвался еще более мощным взрывом возмущения.

— Я не знаю такого. Кто домогается быть впущенным? — спросили еще более хрипло от Стены в третий раз.

И только тогда новоприбывший нашелся с ответом:

— Я Карл-Йозеф, бедный грешник, фотограф и прелюбодей, сдаюсь на Твою милость.

Невидимые Зрители затихли. Всего на полсекунды, хотя показалось, будто на девять тысяч лет.

— Теперь можешь войти, — прозвучало от Стены.

И тогда Стена перестала быть стеною, а стала Световыми Ступенями, и они вели — как это ни удивительно — вверх.

(Представим себе, что все случилось именно так. Ибо что остается нам ? Тело на сдвинутых вместе письменных столах?)

В тот же миг Артур Пепа кладет ладонь на Ромин теплый изгиб. Это происходит с ним как раз на середине пути между сном и явью. Во сне только что толпилась ватага шумных людей, что-то вроде гуцульского хора или театра. Они выкрали у него из кармана писанку, всю в оранжевых звездах и крестах, и отказывались ее возвращать. Увидев, что он просыпается, они исчезли гурьбой — кланяясь, пританцовывая и что-то такое срамное стыдливо напевая.

И пусть таким будет уход героев, но уже иных — из иного романа иного автора.

А нам с вами сейчас тоже стоит уйти — в надежде, что на этот раз Артур Пепа все-таки не проспит утренней эрекции.

Лижнык ( укр. лiжник) — домотканое орнаментированное покрывало из овечьей шерсти. Особенным качеством славятся лижныки из Косовского района Ивано-Франковской области. (Здесь и далее примеч. пер.).

«Ватра» (костер) — сигареты без фильтра, похожие на сигареты «Прима».

По реке Збруч с 1921 по 1939 гг. проходила граница между входившей в состав Польши Галичиной и Советской Украиной, входившей в состав СССР.

Система горных хребтов на внешней полосе Украинских Карпат.

Замок (нем.).

Разумеется, все заглавными буквами (польск.).

Женщины (польск.).

Незграба — неуклюжая (укр.).

Пластун — член украинской национальной скаутской организации «Пласт», основанной во Львове в 1911 году. Плазун — пресмыкающееся (укр.).

«Будь собой. Слушайся своей жажды» — рекламный слоган напитка «Спрайт».

Первый роман Ю. Андруховича, изданный в 1992 г.

Государственная премия Украины в области литературы и искусства.

Лемки (руснаки) — субэтнос украинцев, проживающих по обе стороны Карпат. Большая часть территории западной Лемковщины теперь принадлежит Польше и Словакии.

Жереп — чернокорая горная сосна.

Пан Варцабыч, мл. Ылько Ыльковыч. Собственник (ирония в безграмотном написании имени и отчества, по-украински следовало Iлько Iлькович (Илья Ильич)).

Чемергес — самогон.

Колыба — шалаш, избушка карпатских чабанов и лесорубов, здесь — небольшой ресторанчик, закусочная.

Опрышки — неуловимые разбойники, народные мстители, действовавшие в XVI — начале XIX вв. в Карпатах, в сопредельных районах разных стран.

Полонина — безлесый участок верхнего пояса Украинских Карпат, используемый для сенокоса и выпаса скота.