Вирджиния Клео Эндрюс - Цветы на чердаке

Сегодня мама была во всем розовом, что ей, несомненно, шло. Одежда подчеркивала здоровый румянец на ее щеках, и даже волосы, казалось, излучали розоватое сияние.

– Кэти, – ответила она, бросив в мою сторону покровительственно-укоряющий взгляд. Однако я заметила, что она опять не знает, куда деть руки. – Не понимаю, почему ты так настойчиво пытаешься досадить мне. Я делаю все, что могу, и тебе это известно. Если хочешь знать, витаминные капсулы заменяют собой солнце и свежий воздух. Именно для этого их и делают в таком количестве.

Ее безразличие задело меня еще больше. Я взглянула на Кристофера, который, низко наклонив голову, внимательно слушал все, не произнося ни слова.

– И сколько мы еще будем находиться в заключении?

– Недолго, Кэти, совсем недолго, поверь мне.

– Еще месяц?

– Возможно.

– А ты не можешь попробовать тайком вынести близнецов, чтобы, например, прокатить их на машине? Можно спланировать все так, что слуги ничего не заметят. Я думаю, это принесет громадную пользу. Нас с Крисом брать не обязательно.

Она повернулась и посмотрела на моего старшего брата, думая, что мы сговорились, но по его удивленному лицу было понятно, что он слышит об этом впервые.

– Нет! Конечно нет! Я не могу так рисковать! В этом доме работает восемь человек прислуги, и хотя все они живут в отдельной постройке, кто-то из них постоянно смотрит в окно и обязательно услышит, как я завожу машину. Они ужасно любопытны и наверняка захотят узнать, куда я еду.

– Тогда не могла бы ты принести нам свежих фруктов, особенно бананов? Ты же знаешь, как близнецы любят бананы, а ведь они не видели их с тех пор, как мы здесь, – холодно сказала я.

– Завтра я принесу бананы. Ваш дедушка их терпеть не может.

– При чем здесь дедушка?

– Из-за этого бананы не покупаются.

– Ты ездишь в школу секретарей каждый день, кроме выходных, и вполне можешь сделать остановку в магазине и купить бананов. И арахиса, и изюма. А близнецам время от времени не помешала бы воздушная кукуруза. Надеюсь, от кукурузы у них зубы не испортятся.

Она закивала, соглашаясь.

– А что ты хотела бы для себя?

– Свободу! Я хочу выйти отсюда. Мне надоело сидеть в запертой комнате. Я хочу, чтобы близнецы и Крис тоже увидели свободу, и как можно быстрее. Я хочу, чтобы ты сняла дом, купила дом, украла дом – мне все равно! Но забери нас отсюда!

– Кэти, – снова взмолилась она. – Я ведь уже сказала: я стараюсь как могу. Разве я не приношу вам постоянно подарки? Чего вам еще не хватает, кроме бананов? Назовите!

– Ты обещала, что мы останемся здесь ненадолго, а это тянется уже несколько месяцев.

Она беспомощно развела руками:

– По-твоему, я должна убить своего отца?

Я утвердительно кивнула.

– Оставь ее в покое! – взорвался Крис, как только его богиня закрыла за собой дверь. – Она ради нас выбивается из сил! Не смей больше к ней придираться! Удивительно, что она вообще продолжает ходить к нам, несмотря на то что ты немедленно наскакиваешь на нее со своими бесконечными вопросами, как будто не веришь ни одному ее слову. Ты не представляешь, сколько ей приходится переносить. Думаешь, она рада, что ее дети заперты в комнате и играют на чердаке?

Трудно было с уверенностью сказать, что думает и чувствует такая женщина, как наша мама. Ее лицо всегда оставалось невозмутимо-спокойным, хотя она часто выглядела усталой. Она всегда появлялась в новой и дорогой одежде, редко надевая одно и то же по два раза, но и нам она всегда дарила новую и дорогую одежду. Хотя, конечно, нам было все равно, что носить. Никто посторонний не видел нас, кроме бабушки, так что мы могли бы носить рваное тряпье, что, вне всякого сомнения, обрадовало бы ее гораздо больше.

Мы не ходили на чердак, если на улице шел снег или дождь. Даже в ясные дни было очень ветрено. Ветер задувал в щели старого дома, постоянно издавая яростный вой и тяжкие стоны.

Однажды Кори проснулся среди ночи и позвал меня:

– Сделай так, чтобы ветер ушел, Кэти!

Я встала с кровати, где лежала вместе с Кэрри, которая крепко спала, свернувшись клубком под ворохом одеял, забралась в постель к Кори и крепко обняла его бедное, худое маленькое тельце. Ему так недоставало любви, не хватало настоящей материнской ласки… У него была только я. Он был таким маленьким, хрупким, и я боялась, что новый порыв ветра может унести его далеко-далеко. Я наклонилась, вдохнула сладкий запах его кудрявых льняных волос и поцеловала его так же, как часто делала, когда он был еще грудным младенцем и я впервые начала нянчить настоящих детей, а не кукол.