Вирджиния Клео Эндрюс - Цветы на чердаке

– Я не могу убрать ветер, Кори. Только Бог может сделать это.

– Тогда скажи Богу, что я не люблю ветер, – произнес он сонно. – Скажи ему, я боюсь, что ветер заберет меня.

Вместо ответа, я лишь крепче прижала его к себе, чтобы никогда, никогда не позволить ветру унести Кори. Никогда! Я знала, что он имеет в виду.

– Кэти, расскажи мне что-нибудь, чтобы я не думал о ветре.

И тогда я начала рассказывать ему о волшебном мире, где маленькие дети жили в маленьком, уютном домике с отцом и матерью, большими и сильными, достаточно сильными, чтобы отвести от детей все страхи и напасти. Это была семья из шести человек, и на заднем дворе у них был сад, где между стволами высоких деревьев висели качели и где росли настоящие цветы, которые засыпали осенью и снова просыпались весной. И еще у них была собака Клевер и кошка Пятнышко, и желтая птичка пела у них в золотой клетке целыми днями, и все они любили друг друга, и никого не секли и даже не шлепали, и двери в доме были всегда открыты, и шторы тоже.

– Спой мне песню, Кэти. Я люблю твои колыбельные.

Все еще обнимая его, я начала петь песенку. Стихи я сама сочинила на мелодию, которую Кори постоянно напевал себе под нос. Эта песенка должна была отогнать его страхи и мои тоже. Это было мое первое рифмованное стихотворение.

Закончив петь, я увидела, что малыш крепко уснул в моих объятиях и ровно дышит, чувствуя себя в безопасности. Крис лежал рядом. Он не спал и широко открытыми глазами смотрел в потолок. Он повернулся, и наши взгляды встретились. Его пятнадцатый день рождения был уже позади, со всеми полагающимися атрибутами – тортом и мороженым. Подарки он получал каждый день. Теперь у него был фотоаппарат «Полароид» и новые часы. Просто здорово! Как легко было его успокоить. Вернее, подкупить.

Разве он не видел, что наша мама уже не та, что раньше? Что она больше не приходит к нам каждый день? Неужели он был таким легковерным, что принимал за чистую монету все ее оправдания?

Наступил канун Рождества. Нашему пребыванию в Фоксворт-холле исполнилось пять месяцев, и мы ни разу не побывали на нижних этажах огромного дома, а тем более за его пределами. Мы придерживались правил: молились каждый раз перед тем, как сесть за стол, и перед сном, становясь на колени у кровати, скромно вели себя в ванной, что бы это ни означало, и мысли наши были чисты и невинны. Несмотря на все это, мне казалось, что день ото дня нас кормили все хуже и хуже.

Я убеждала себя, что ничего страшного, если мы не сможем сделать рождественские покупки, потому что придет другое Рождество, когда мы будем богаты, фантастически богаты, и сможем зайти в магазин и купить все, что нам приглянется. Как здорово мы будем выглядеть в элегантной дорогой одежде, с изысканными манерами и мягкой, проникновенной речью. Мир увидит нас и изумится, он сразу поймет, что мы совершенно особенные: богатые, любимые, окруженные заботой и вниманием дети.

Конечно, мы с Крисом понимали, что Санта-Клаус – сказочный персонаж, но мы очень хотели, чтобы близнецы продолжали в него верить, продолжали находиться под влиянием обаяния этого веселого толстого старика, который, перелетая из одного конца планеты в другой, спешит доставить детям подарки – именно то, что они хотят, даже если они не уверены в том, что они хотят, пока не получат подарок. Во что превратится их детство без этого сладкого обмана? По крайней мере, для себя мне бы не хотелось такого детства.

Даже для сидящих взаперти канун праздника был наполнен веселой суетой и радостными приготовлениями. Даже для исполненных отчаяния, сомнений и недоверия. Крис и я начали втайне готовить подарки для мамы (хотя, по правде говоря, ей ничего не было нужно). И для близнецов – набивных плюшевых животных, которые были набиты ватой и старательно зашиты вручную. Я вышивала им черты мордочки, а потом, уединившись в ванной тайком от Криса, вязала для него шапочку из ярко-красной шерсти. Она росла в длину до бесконечности: наверное, мама плохо объяснила мне, как делать макушку.