Вирджиния Клео Эндрюс - Цветы на чердаке

– Нам не нравится холодная индейка. И это… коричневое на картошке какое-то противное.

– Это «коричневое» называется соус, и на вкус он просто изумительный. А эскимосы вообще обожают холодную пищу.

– Кэти, эскимосы действительно любят есть все холодным?

– Не знаю, Кэрри, но думаю, что да, иначе они просто умерли бы с голоду. – Я никак не могла понять, какое отношение имеют эскимосы к Дню благодарения. – Крис, ты что, не мог придумать ничего лучше? При чем тут эскимосы?

– Эскимосы и индейцы. Индейцы – очень важная часть традиции, связанной с этим днем.

– О господи!

– Ты, конечно, знаешь, что Североамериканский континент был когда-то соединен с Азией, – сказал он, прожевав очередной кусок. – Индейцы пришли из Азии, и некоторым из них так понравились снега и льды, что они остались жить на севере, а другие, с хорошей интуицией, пошли дальше на юг.

– Кэти, что это за желе со сгустками чего-то непонятного?

– Это клюквенный салат. Сгустки – это целые клюквины и орехи, а белое – это сметана.

Салат был на редкость вкусным, с ломтиками ананаса, добавленными к основным ингредиентам.

– Он невкусный!

– Кэрри, – сказал Крис, – мне надоели твои претензии. Ешь!

– Твой брат прав, Кэрри. Клюква очень вкусная и орехи тоже. Птички очень любят ягоды. Тебе ведь нравятся птички?

– Птицы не едят ягод. Они питаются дохлыми пауками и разными другими насекомыми. Мы видели, правда, Кори? Они подбирали их в канавах и глотали, даже не прожевав! Мы не можем есть то же, что и они.

– Замолчи и ешь! – промычал с полным ртом Крис.

Перед нами стояла лучшая (хотя и остывшая) еда с тех пор, как мы поселились в этом отвратительном доме, а близнецы сидели, уставившись в тарелку, и не съели еще ни кусочка!

А Крис уничтожал все, на что падал его голодный взгляд, как свинья-медалистка на сельской ярмарке.

Близнецы наконец отважились попробовать пюре с грибным соусом. Пюре оказалось «с комочками», а соус – «противным». Они смели называть божественно вкусное блюдо «противным».

– Тогда ешьте сладкий картофель! – почти закричала на них я. – Посмотрите, какой он хороший, мягкий, потому что его размяли, взбили и добавили к нему кусочки алтея, который вы так любите, да еще лимонный и апельсиновый сок для вкуса.

Слава богу, они не обратили внимания на «грубые» орехи.

Думаю, что, сидя друг против друга и размешивая ложками пюре, пока оно не превратилось в однородную массу, они все-таки сумели проглотить по три-четыре унции еды.

Пока Крис сетовал на отсутствие десерта – тыквенного или мятного пирога, я начала понемногу убирать со стола. И тут по неизвестной мне причине он взялся помогать мне! Я не верила своим глазам! Он обезоруживающе улыбнулся и даже поцеловал меня в щеку. Если, думала я, хорошая еда так меняет мужчин, я обязательно выучусь и буду готовить исключительно деликатесы. Он даже подобрал с пола свои носки, перед тем как помочь мне вымыть и высушить тарелки, стаканы и ложки с вилками.

Через десять минут после того, как мы с Крисом аккуратно расставили все на полке под столом и покрыли чистым полотенцем, близнецы в один голос заявили:

– Мы хотим есть! У нас болят животы!

Крис продолжал читать, сидя за своим письменным столом. Я оторвалась от «Лорны Дун», встала с кровати и, не говоря ни слова, выдала каждому по сэндвичу с джемом и арахисовым маслом из пресловутой корзины для пикников.

Пока они ели, откусывая от сэндвичей маленькие кусочки, я улеглась обратно на кровать и долго и озадаченно смотрела на них, силясь понять, как они могут есть такую дрянь. Быть матерью оказалось не так легко, как я думала, и далеко не так приятно.

– Не сиди на полу, Кори, простудишься. Сядь на кресло!

– Не люблю кресла, – ответил Кори и громко чихнул.

На следующий день выяснилось, что Кори действительно сильно простужен. Он был красным и горячим и постоянно жаловался, что у него все болит и ноют кости.

– Где мама, Кэти, где моя настоящая мама? – повторял он все время.

В конце концов мама появилась. Испуганная видом горящих щек Кори, она побежала за градусником и скоро с несчастным видом возвратилась. За ней следовала наша ненавистная бабушка.

С тонкой стеклянной трубочкой во рту Кори во все глаза глядел на маму, как на ангела, спустившегося с небес, чтобы прийти к нему на помощь в трудную минуту. А я, сменная мать, была моментально забыта.

– Моя крошка, любимый, – ласково шептала она, осторожно поднимая малыша с кровати и садясь с ним в кресло-качалку. Затем она несколько раз поцеловала его в лоб. – Я здесь, мой родной. Я люблю тебя. Я сделаю так, чтобы у тебя ничего не болело. Только постарайся хорошо кушать, пей апельсиновый сок, как хороший мальчик, и ты быстро поправишься.