Вирджиния Клео Эндрюс - Цветы на чердаке

– Но не для тебя?

– Для меня? Я не думаю о девочках и сексе, хотя я попросил бы Бога, чтобы ты не была так чертовски хороша! И было бы лучше, если бы ты не была все время рядом и так доступна.

– Так вот что ты думаешь обо мне? Значит, по-твоему, я хороша собой?

С его губ сорвался подавленный стон, больше похожий на крик. Он вскочил и сел прямо, глядя на то, что открывала моя распахнутая кофта, потому что веер из волос уже сдвинулся с прежнего места. Если бы я не отрезала верх у моего трико, он бы не увидел так много. Но я должна была отрезать, потому что лямки стали мне коротки. Дрожащими, прыгающими пальцами он застегивал пуговицы моей кофты, не глядя мне в глаза.

– Заруби себе на носу, Кэти. Конечно, ты хороша собою, но братья не должны думать о своих сестрах как о девушках. Никогда никаких чувств, кроме терпимости и братской любви и иногда – ненависти.

– Я надеюсь, Бог пошлет мне смерть в ту минуту, когда ты возненавидишь меня, Кристофер.

Он спрятал лицо в руках, а когда вновь показался из-за этого щита, то уже улыбался, бодрый и веселый, и прочищал горло.

– А ну вставай, нам пора вниз, к близнецам, пока они не выжгли себе глаза дочерна, пялясь без конца в эту подзорную трубу для дураков.

Мне было тяжело подняться, хотя он помогал мне. Я стояла, прижимаясь к нему щекой как раз у его сердца. Он хотел быстро отстранить меня, но я прижалась теснее.

– Крис, то, что мы сейчас делали, – это был грех?

Он снова прочистил горло:

– Если ты так думаешь, то да.

Что это был за ответ? Если оставить мысли о грехе, то эти минуты, когда мы лежали на полу и он так нежно касался меня волшебными трепещущими пальцами и губами, – эти минуты были лучшими из всех, что мы провели в этом отвратительном доме. Я взглянула на Криса, чтобы понять, что он думает, и увидела в его глазах нечто странное.

Это необъяснимо, но он казался сейчас счастливее, печальнее, старше, мудрее, или это и означало, что он почувствовал себя мужчиной? Если это так, я была рада, грешна я или нет.

Рука об руку мы спустились к близнецам, где Кори бренчал на банджо, не сводя глаз с телевизора. Он взял гитару и стал наигрывать свое собственное сочинение, а в это время Кэрри напевала стихи, которые тоже сочинил он. Банджо было для бодрых мелодий, под которые легко маршировать. А эта мелодия была как дождь, стучащий по крыше, тягучая, мрачная, монотонная.

Я села на пол рядом с Кори и взяла гитару у него из рук – я ведь тоже немного умела играть. Он учил меня, он всех нас учил. И я спела ему особенную, грустную песенку Дороти из фильма «Волшебник страны Оз» – этот фильм близнецы обожали и готовы были смотреть без конца. Но когда я кончила петь о синих птицах, что летят над радугой, Кори спросил:

– Тебе что, не нравится моя песня, Кэти?

– Ну ты же знаешь, что нравится, Кори, но она такая печальная. Как насчет того, чтобы написать чуть-чуть другие стихи, повеселее, и чтобы в них была надежда?

Мышонок был у него в кармане, только хвост торчал наружу, потому что он забирался все глубже за хлебными крошками. Микки проделал вращательное движение, и вот его голова появилась из кармана рубашки, а в передних лапках он держал кусочек хлеба, от которого принялся деликатно откусывать. Выражение лица Кори, когда он смотрел на этого своего первого в жизни любимца, тронуло меня так глубоко, что я отвернулась, сдерживая слезы.

– Кэти, ты знаешь, мама никогда ничего не говорит мне про моего малыша.

– Она просто не заметила его, Кори.

– Но почему?

Я вздохнула, в самом деле не зная, кто же и что же такое теперь наша мама, если не чужая женщина, которую почему-то мы должны любить.

Смерть – это не единственная вещь, которая может отобрать у вас всех, кого вы любите и в ком нуждаетесь. Теперь я знала это.

– У мамы теперь новый муж, – сказал Крис бодро. – А когда ты влюблен, тебя ничего не интересует, кроме своего счастья. Но довольно скоро она заметит, что у тебя новый дружок.

Кэрри разглядывала мою кофту.

– Кэти, что за пятно у тебя на кофте?

– Краска, – сказала я без малейшего колебания. – Крис пробовал поучить меня рисовать и совсем с ума сошел, когда увидел, что моя картинка лучше, чем любой из его рисунков. Взял да и брызнул красной краской прямо в меня.

Мой старший брат сидел с непроницаемым выражением лица.

– Крис, Кэти и правда умеет рисовать лучше, чем ты?