Вирджиния Клео Эндрюс - Цветы на чердаке

– Держите пищу на чердаке, там холоднее, – говорила мама без всякого смущения.

Она не задумываясь рассказывала нам о вечеринках, концертах, театрах и кино, балах и прогулках, где она бывала со своим Бартом.

– Мы с Бартом собираемся за покупками в Нью-Йорк, – сказала она. – Скажите, что вам привезти. Сделайте список.

– Мама, а после рождественских каникул в Нью-Йорке куда вы поедете? – спросила я, стараясь не смотреть на ключ, который она небрежно бросила на туалетный столик.

Она засмеялась, довольная моим вопросом, всплеснула своими белыми руками и принялась строить планы, как они проведут длинные скучные дни после праздника.

– Поедем на юг, возможно в круиз, месяц или около того проведем во Флориде. А о вас здесь хорошо позаботится бабушка.

Пока она так болтала без умолку, Крис незаметно подкрался к ключу и засунул его в карманы своих штанов. Затем, извинившись, направился в ванную. Он мог бы не беспокоиться: она не заметила, что он ушел. Она исполняла свой долг, навещая своих детей, и слава богу, что она села на тот стул, на который надо. В ванной, я знаю, Крис вдавил ключ в кусок мыла, приготовленный специально для такого случая. Хоть чему-то нас научило бесконечное сидение перед телевизором.

Как только наша мама ушла, Крис вытащил кусок дерева и принялся вырезать из него подобие ключа. Хотя у нас было полно металлических ключей от старых сундуков на чердаке, нам нечем было обрезать их и придать нужную форму.

Много часов Крис трудился, как раб, старательно вырезая из дерева ключ, сверяя и пересверяя его со слепком, сделанным из мыла. Он сознавал, что это очень трудная работа, и сознательно шел на риск, ведь мягкое дерево могло сломаться в замке, и тогда наш план побега провалился бы. Но ничего другого нам не оставалось. После трех дней упорной работы у него был ключ, который действовал!

Как мы ликовали! Мы обхватили друг друга руками и танцевали по комнате, смеясь, целуясь, чуть не плача. Близнецы смотрели на нас, изумленные таким бурным ликованием из-за маленького ключа.

У нас был ключ. Мы могли отпереть наши тюремные засовы. Но, как ни странно, мы не планировали наше будущее дальше того момента, когда мы откроем дверь.

– Деньги. Нам нужны деньги, – объявил Крис, останавливаясь посреди нашего бешеного триумфального танца. – С деньгами для нас открыты все двери и дороги.

– Но где мы возьмем деньги? – спросила я, нахмурившись, чувствуя, что вновь несчастна, потому что он нашел новую причину для проволочки.

– Нет другого выхода, как только украсть их у мамы, ее мужа и нашей бабушки.

Он сказал это так, как будто воровство было старой и уважаемой профессией. Но в нужде, возможно, так оно и было.

– Если нас поймают, это будет обозначать порку для нас всех, включая близнецов, – сказала я, стараясь не смотреть в их испуганные лица. – А когда мама уедет со своим мужем, бабка может снова начать морить нас голодом и бог знает что еще.

Крис опустился на стульчик перед туалетным столиком. Он оперся подбородком на руку и сосредоточился на минуту.

– Я уверен в одном: не хочу, чтобы тебя или близнецов наказывали. Поэтому я буду действовать один: я один ухитрился выбраться отсюда, и я один буду виноват, если меня поймают. Но я этого не допущу. Слишком рискованно брать что-нибудь у старухи, она слишком педантична. Не сомневаюсь, что она знает с точностью до пенни, сколько денег у нее в кошельке. Мама же никогда не считает денег. Помнишь, как папа всегда жаловался на это?

Он усмехнулся, утешая меня.

– Я буду, как Робин Гуд, отнимать деньги у богатых и отдавать бедным и нуждающимся – нам! Но только в те вечера, когда мама скажет нам, что они с мужем уходят.

– Если она скажет, – поправила я. – Но мы всегда сможем посмотреть из окна в те дни, когда она не придет.

Если постараться, то можно было видеть изгиб дороги при подъезде к дому и всех, кто приезжал и уезжал.

Вскоре мама сказала нам, что собирается на вечеринку.

– Барт не очень-то увлекается общественной жизнью, он предпочитает сидеть дома. Но я ненавижу этот дом. Барт все время спрашивает, почему бы нам тогда не перебраться в свой собственный дом, а что я ему скажу?

В самом деле, что она может сказать? «Дорогой, я должна открыть тебе тайну: на чердаке в дальнем северном крыле дома у меня спрятано четверо детей».

Крис совсем легко нашел деньги в великолепной, роскошной спальне нашей мамы. Деньги ее совершенно не заботили. Даже он был шокирован тем, как небрежно она обращалась с деньгами, раскидывая десятки и двадцатки по туалетным столикам. Это повергло его в смущение и зародило подозрение в его сердце. Разве она не намерена была экономить до того дня, когда сможет выпустить нас из тюрьмы, даже если у нее теперь есть муж?