Вирджиния Эндрюс - Семена прошлого

Я скрытно наблюдала за ним за обедом, когда Синди изощренно и временами глупо пыталась вывести его из себя. Наверное, все это было бы смешно, если бы Барт обладал чувством юмора. Однако Барт был неспособен посмеяться над самим собой. Он все воспринимал слишком серьезно. А Синди все более торжествовала.

– Видишь ли, Барт, – насмешничала она, – я-то могу посмеяться над своими собственными глупостями и даже преподнести в юмористическом виде свои похождения. А тебе твоя собственная мрачность проест кишки и засушит мозги. Ты, как старый скряга, копишь обиды и разочарования, которые пора выбрасывать на помойку.

Барт ничего не отвечал.

– Синди, – не выдержал Крис, до того сидевший молча, – извинись сейчас же перед Бартом.

– Ну уж нет.

– Тогда покинь нас и ешь одна в своей комнате, пока не научишься вести себя прилично.

Она с гневом и обидой взглянула на Криса:

– Прекрасно! Я покидаю вас, но завтра я покину и этот дом, и вас навсегда! И никогда больше не приеду! Никогда!

– Самая лучшая новость за много лет, – наконец нарушил свое молчание Барт.

Синди в слезах поднялась и вышла. Я не вскочила на сей раз, чтобы успокоить ее. Я сделала вид, что ничего страшного не произошло. В прошлом я всегда защищала Синди и выговаривала Барту, но теперь я смотрела на него иными глазами. Я вынуждена была признаться самой себе, что никогда на самом деле не знала своего сына. А у него были грани, оказавшиеся светлыми.

– Отчего же ты не побежала за Синди, как всегда? – с вызовом спросил Барт меня.

– Я не закончила обедать, Барт. А Синди пусть поучится уважать мнение других.

Он смотрел на меня так, будто услышал нечто совершенно невероятное.

Рано утром следующего дня Синди ворвалась в нашу комнату без стука. Я только что вышла из ванны, а Крис брился.

– Мама, папа, я уезжаю, – смущенно сказала она. – Я не могу здесь оставаться. Удивляюсь, с чего это я решила сюда прилететь. Я поняла, что теперь вы оба на стороне Барта, а раз это так, мне здесь нечего делать. В апреле мне будет двадцать, в таком возрасте человек вполне может обойтись без семьи.

В глазах ее заблестели слезы. Дрожащим голосом она сказала:

– Я хочу поблагодарить вас обоих за то, что вы стали чудесными родителями для той маленькой девочки, которая так нуждалась в любви и заботе. Я буду скучать по тебе, мама, по тебе, папа, по Джори, Даррену и Дейрдре; но каждый раз, приезжая сюда, я чувствую себя не в своей тарелке. Если когда-нибудь вы будете жить отдельно от Барта, может быть, тогда я буду приезжать к вам снова… может быть.

– Синди! – вскричала я, бросаясь обнять ее. – Пожалуйста, не уезжай!

– Нет, мама, – твердо сказала она. – Я еду в Нью-Йорк. Там мои друзья организуют для меня встречу. Ах, в Нью-Йорке всегда лучше и веселее!

Но тем не менее она продолжала плакать. Крис вытер лицо от крема и подошел, чтобы обнять ее.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, Синди. Барт может любого разозлить, но ты вчера зашла слишком далеко. Конечно, ты – девушка с чувством юмора, но, к сожалению, Барт лишен его. Надо выбирать, над кем можно подшутить, а над кем – нет. Ты эмоционально переросла Барта, Синди. Если тебе необходимо уехать, мы не станем возражать. Но знай, что мы с матерью берем детей, Джори и Тони и скоро переезжаем в Шарлотсвилл. Мы найдем там большой дом и поселимся среди людей, так что тебе не будет одиноко, когда ты будешь навещать нас. А Барт останется здесь, далеко от тебя и высоко в горах.

Она зарыдала громче и обняла Криса:

– Прости, папа. Я вела себя плохо, но Барт всегда говорит мне такие гадости, что я должна была или отплатить ему, или чувствовать себя подобно тряпке, о которую вытирают ноги. Я не желаю, чтобы о меня вытирали ноги, а он именно такой урод и скряга, как я сказала.

– Надеюсь, когда-нибудь ты посмотришь на него по-другому, – мягко сказал Крис, подняв ее хорошенькое заплаканное личико и целуя его. – Поцелуй маму, попрощайся с Джори, Тони, Дарреном и Дейрдре, но не говори, что никогда больше не приедешь к нам. Мы будем от этого очень несчастны. Ты всегда приносишь нам радость, и ничто не затмит ее.

Я помогла Синди заново сложить вещи, которые она едва распаковала после приезда. Я видела, что ее решение об отъезде было принято поспешно и она бы осталась, если бы я попросила. К несчастью, мы с ней оставили дверь открытой, и, оглянувшись, я увидела на пороге Джоэла.

Джоэл уперся в Синди своим водянистым взглядом:

– Отчего это ты заплакана, девочка?