Ольга Шумяцкая - Он летает под аплодисменты

Ждать более было невозможно. Он решил действовать. Три молчаливых грузчика перетащили аппараты со второго этажа научной станции в кузов грузовика. Для въезда на территорию «Парадиза» Сидни подготовил бумажку – печать, подпись, номер павильона, куда следует груз. И скоро с невозмутимым видом грузчики складировали аппараты в каморке, которую Сидни арендовал на студии. На дверь повесил табличку: «Аппаратная звука. Вход строго воспрещен». Подействовало: ни разу никто не вошел. Идея, что брезжила в его никогда не сбавляющих обороты мозгах, заключалась в том, чтобы втихаря затащить звукозаписывающий ящик и камеру (ту самую, которую в первый его приезд на станцию господин Чебышев спустил с чердака и которая легко ожила после небольшой профилактики) в павильон, припрятать микрофон в декорациях – ящик с цветком подойдет, – и сделать звуковой фрагмент во время съемок фильмы. Замысел был не из простых. Но присоветовал именно Макс, и в дыму жаркого, в слоистом духе коньяка, что стелились над столом, такая тактика виделась самой выгодной, самой точной.

Проспав ночь в студийной каморке, рано утром, когда в павильоне стояла тишина и трудились только пауки, Сидни расставил свои ящики, сунул микрофон в букет искусственных цветов, спрятал провода и отправился обратно в каморку – ждать. Через час на площадку потянулась группа – темная выгородка постепенно оживала. Прибежал помощник режиссера проверить, все ли на месте, не увел ли кто кресло или подсвечник из реквизита – всякое бывает. Пришли осветители, вытащили лампы и прожекторы. По картонному интерьеру забегали лучи – стали ставить свет. Привели и рассадили статистов. Снимали последние сцены мелодрамы «Обожженная душа». Обожженной душой по сценарию был моряк, обманутый женой, и, по мнению Сидни, актер слишком уж громко вопил во время съемок. Был он из театральных, и как ни объясняли ему каждый день, что его густой голосище, как из топки паровоза, тут ни к чему, унять его удавалось только с третьего-четвертого дубля. Но для Сидни – точнее, для микрофона – в самый раз. Как раз первый дубль пойдет в дело.

Появился Жуйский в длинном полотняном пальто, огляделся – толстая его сигара нарисовала дымом узор, – зычно гаркнул на рабочих, указал на недоделки в декорациях и ушел. Режиссер – некто Лозинский, похожий более на нанятого танцора, чем на киносъемщика – растерянно покрутился на площадке и тоже испарился. Сидни следил за происходящим, приоткрыв дверь своего убежища, – съемка очевидно откладывалась. Актеры даже не появились. Прибежал помощник Жуйского, что-то нашептал осветителям, и те стали один за другим гасить лампы. Все стихло.

Сидни выбрался из каморки и отправился на площадку посмотреть, жив ли микрофон, не перебили ли грешным делом провода. Сам аппарат и кинокамера были спрятаны в бутафорском книжном шкафу. Сидни пролез за картонные корешки книг к тумблерам и рычажкам, пробежался по ним пальцами – зажглись огоньки, раздалось шипение, тихое постукивание – будто нежданный гость, который тайком пробрался в дом и что-то ищет в темноте, боясь сделать лишнее движение и разбудить хозяев.

– Посмотри, тут и перемонтировать нечего – вот тебе декорация для первого эпизода «Потерянной души»! Только дай меньше света, и будет просто и таинственно, – на площадку вышли двое мужчин. Говорил полноватый в полотняном костюме. – Тут никого нет. О чем ты хотел поговорить? – он остановился у стола с бутафорскими яствами и бутафорским букетом цветов.

– Ко мне попала депеша, в сущности, правительственная, – второй с улыбчивым лицом, похожим на блинчик, расстегнул элегантный пиджак и присел на край стола. – Адресована владельцу «Нового Парадиза» и должна была прийти в контору господина Ожогина, но… Не спрашивай, как она ко мне попала. Своих не выдаем.

Сидни затаил дыхание. Он боялся издать лишний звук. Микрофон работал. Максова кинокамера – тоже, и треск ее, слава Всевышнему, перекрывался нехитрыми клавишными раскатами – очень кстати в соседнем павильоне, где снимали картину о Чайковском, оживился тапер.

– Депеша, мой друг, – продолжал «блинчик», – стоит миллион. Может быть, полтора. Из имперской канцелярии. Там создан новый отдел возрождения нации под началом князя Долгорукого. Предложение организовать производство синежурнала новостей для распространения по всей империи. От Пскова – до самых до окраин. Полное государственное финансирование. Представляешь себе размах?